Ирина Лагунина: Сегодня мы продолжаем цикл бесед «Российские регионы» - анализ экономического состояния и состояния власти и общества. Якутия.
В дискуссии участвуют профессор, доктор географических наук Наталья Зубаревич и политолог, заместитель главного редактора газеты «Якутский вечерний» Виталий Обедин. Цикл «Российские регионы» ведет Игорь Яковенко.
Игорь Яковенко: Первая ассоциация, которая приходит при слове Якутия – это алмазы, золото, холод, вечная мерзлота. Наталья Васильевна, что происходит сегодня в экономике этого удивительного региона?
Наталья Зубаревич: Весь Дальний Восток, включая внутреннюю часть Якутию, длительное время был на периферии интересов, и только со второй половины 2000-х годов помимо стандартного алмазного интереса, который переделялся и в итоге переделился в пользу федеральных властей, они теперь полностью контролируют эту сферу, главную сферу экономики, появилось новое – нефтедобыча.
К середине 2000 началась большая драка нефтяных компаний за новые месторождения. И у Якутии появился шанс расширения, диверсификации ее экономики. Потому что в общем это была экономика алмазов и очень бедной сельской периферии, немножко на юге уголь и по разным места золото и олово.
Поэтому монопрофильность как проблема Якутии уходит, но приходят другие проблемы. В рамках стратегии развития Дальнего Востока Якутия отличалась максимальной активностью. Была предложена собственная республиканская стратегия. Я когда ее читала, просто поражалась.
Здесь вам и металлургические заводы, и нефтехимические производства, и гидроэлектростанции на реках, которые безо льда, хорошо, если 4 месяца году при 300-400 миллиметрах осадков - это же резкоконтинентальный климат.
Но и самый апофеоз этой стратегии, что всего лишь денег предполагалось вложить в Якутию ровно столько, сколько вкладывалось прямых иностранных инвестиций во всю Россию. То, что это шапкозакидательство – это абсолютно медицинский факт. И если взглянуть на Якутию трезво, то это регион, у которого не так много преимуществ для устойчивого развития, тем более диверсификации.
Вот смотрите, что такое современная Якутия. Это регион, который почти не почувствовал кризиса – это подтверждается практически всеми данными. Это регион, в котором еще в 9 году на волне интереса к нефти шли достаточно большие инвестиции, шел рост этих инвестиций, но уже в 10 году они упали вдвое.
Это регион, в котором контраст между Мирным, Удачным, основные центры добычи алмазов, и Якутском, центром региона, с одной стороны, и сельской зоной расселения по Лене чудовищный. Если взять официальную росстатовскую статистику, коэффициент - это 10% доходов самых богатых к 10% самых бедных, всего лишь в 14-15 раз, никто в нее не верит.
Более того, якутский стат сам считает, этот коэффициент у них больше 30 получается. Сельское население, сельскохозяйственное – это якуты в основном, живут на порядки хуже, чем те, кто добывает алмазы, самое главное, тех, кто руководит процессом управления, потому что деньги во многом концентрируются в Якутске.
Еще что очень важно: этот контраст создает очень небольшой среднедушевой доход. Если вы складываете коня и рябчика, то на выходе получается среднедушевой доход, который соотнесен с дорогущей стоимостью жизни в Якутии, он намного ниже среднего по России.
И все это сочетание надо заполировать одной деталью: Якутия – кладовая без сомнения, но эта кладовая, на 46% ее бюджет финансируется федеральными трансфертами. При том, что в среднем по стране 23 по регионам России.
Игорь Яковенко: Виталий Валерьевич, что является, с вашей точки зрения, главной социальной проблемой Якутии?
Виталий Обедин: Прежде, чем ответить, я ремарку себе позволю, что бюджет республики на 46% формируется из федеральных отчислений и трансфертов – это действительно так. Но это же особенности нашего налогового законодательства.
У нас, поскольку республика в основном стоит на недродобыче, а налоги распределяются от недр исключительно главным образом в пользу федерального центра, поэтому удивляться не приходится. И потом сравнивать с средними показателями по России тоже некорректно. Сравните Чечню, в которой 96% формируются за счет федерального бюджета. Цифры играют в ту или другую сторону.
Проблемы действительно есть. Действительно, у нас достаточно небогатый агрокомплекс в республике. Сейчас пытаются разработать, принять новую программу поддержки села, которая будет направлена не на поддержку конкретного селянина за то, что он живет на селе, не пытается выехать в город, и получается такая искусственная агрорезервация, а на поддержку в первую очередь товарного производства и потребительской кооперации на селе.
То есть селянин будет получать средства за счет предъявления плодов его труда.
Да, действительно, промышленная Якутия и агропромышленная Якутия – это две большие разницы. Но тут тоже надо смотреть детали.
Якутия - это не только огромная территория, это огромные крупные инвестиционные проекты, которые республике самой не потянуть. И когда уважаемый профессор говорит о том, что инвестиции упали вдвое в Якутии, да, упали, но почему? Потому что закончили строить гигантский проект ВСТО, трубу по Якутии протянули, больше в нее перестала вкладываться "Транснефть", логично, что инвестиции упали. На носу новые проекты. Месторождение каменного угля - это огромнейшее месторождение на Дальнем Востоке, огромнейшее челябинское газовое месторождение.
Я уже не говорю про месторождение урановых руд, где находится до 20% запасов урана. Так что цифры такие двоякие, как посмотреть. Схема развития производительности транспортной энергетики республики, которая предложена правительством Российской Федерации, которая одобрена, она действительно очень огромная. Ее стоимость в расчете до 2020 года - это два с половиной триллиона рублей, то есть в пять раз больше того, что, например, Чечня просит у России на развитие до 2025 года.
Но эти деньги не прямиком из бюджета, там подразумевается такой принцип, как государственно-частное партнерство, то есть вкладывать будут в первую очередь те крупные компании, которые будут приходить в регион. Другое дело, что вопрос о социальной ответственности крупных компаний, он стоит очень остро и очень сложно.
Игорь Яковенко: Виталий Валерьевич, мы хорошо помним печальные события весной 1986 года, когда довольно крупные, практически первые в условиях перестройки были беспорядки на этнополитической почве. Несколько лет назад тоже была попытка использовать эту полиэтничность Якутии для решения каких-то своих политических вопросов.
И действительно есть какие-то социальные основы для этого. Потому что этот разлом между довольно богатой индустриальной частью Якутии и достаточно бедной сельской местностью имеет и этническое измерение.
Потому что две почти равные по численности этнические группы, якуты и русские, разделены именно таким образом. На сегодняшний момент существуют какие-то проблемы этнополитического характера в республике?
Виталий Обедин: Я лично не наблюдаю предпосылок для того, чтобы такие проблемы возникали. У нас не происходит ни митингов, не издаются какие-то подметные листовки, не расклеиваются плакаты. Республика в этом плане, несмотря на то, что вы вспомнили инцидент 86 года, видите, сколько времени прошло, это до сих пор считается самым ярким инцидентом. Республика достаточно устойчива в этом плане. Здесь проживает более 120 народов и национальностей, и межэтнический баланс хранится достаточно хорошо.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, как бы вы оценили адрес той ответственности за, скажем так, не очень хорошие результаты по сравнению с потенциалом республики между федеральным и республиканским центром?
Наталья Зубаревич: Я начну с того, что нет виноватых вообще в том, что такие шапкозакидательские планы развития создаются. Это так я шучу. Конечно, закидательские планы переводят внимание с проблем сегодняшних на такие маниловские ожидания на завтра.
А проблемы сегодняшние таковы: каждый пятый житель Якутии находится за чертой бедности, 19 с лишним процентов. Расходы на социальную политику, если брать в долях, самые низкие на Дальнем Востоке, то есть бедных много, а денег на поддержку тратится мало. Правда, последние два года они начали фантастическими темпами расти, в два с лишним раза выросли за два года, видимо, к выборам.
Я бы сказала так: эта республика имеет массу проблем развития. Первая из них – низкая мобильность, бедность коренного якутского населения – вот где проблемы. Не в межнациональных столкновениях. Надо помогать мерами образовательной, социальной политики, вытягивать из бедности титульное население.
И вторая проблема: окукленность городов, добывающих алмазы, с кучей социальных проблем и там, от наркомании, СПИД появился, потому что это замкнутое пространство. Проблема номер три: на мой взгляд, невысокое качество управления, потому что внятные управленцы трезво оценивают свои возможности и приоритеты.
В моем понимании якутские власти страшно увлеклись гигантскими планами освоения Севера. Мой вопрос: если в один год в два раза взрастают инвестиции, на следующий год в два раза падают, и все это делает одна "Транснефть", то где другие крупные инвесторы, почему они не бегут галопом в Якутию? Потому что они умеют считать издержки, и они очень высокие.
Игорь Яковенко: Виталий Валерьевич, без малого год возглавляет Якутию Егор Борисов, чем отличается его стиль от того, что делал предшественник Вячеслав Штыров?
Вталий Обедин: Вячеслав Анатольевич Штыров, предыдущий президент республики, в прошлом году досрочно покинул свой пост. Мотивы, честно говоря, до сих пор нам неизвестны. Этот человек был крупный управленец, менеджер государственного уровня. Схема - это его детище, можно сказать, то, что он вынашивал годы и главное, чем он запомнится в истории, возможно, не только Якутии, но и Дальнего Востока. Схема, включающая крупные планы.
Но его управление вызвало очень большое осуждение у значительной части населения, потому что действительно было урезано внимание на социальную политику. И цифры о том, что у нас каждый пятый живет ниже прожиточного минимума - это действительно так.
Кроме того у нас достаточно высокий уровень безработицы при всех огромных инвесторах, которые сюда приходят, безработица сохраняется на уровне 8% от экономически активного населения. Потому что здесь ставится вопрос о социальной ответственности бизнеса, крупные компании приходят, но они ведут свою политику, им проще завозить рабочую силу извне, привлекать какие-то другие ресурсы и силы, в результате чего средства, которые должны были оставаться в Якутии, они уходят в другие регионы.
Та же труба нефтепровода, эксплуатирующая организация зарегистрирована в Красноярске, соответственно, деньги уходят туда. Как здесь якутские власти согласились, не вытребовали уступок – это уже другой вопрос.
Егор Борисов, который сменил Вячеслава Григорьевича на посту президента, он видел, как много раздражения вызвала персона Штырова, он сейчас так активно работает с гражданским обществом.
Первый год его правления, в первые 9 месяцев, которые мы видели, изменился и режим общения с прессой и режим общения с населением и так далее.
Сейчас пока президент играет в гражданское общество, он привлекает для обсуждения молодежь, существует у нас молодежное правительство, как альтернативное, заново формируется кадровый резерв и так далее.
Практические результаты будем наблюдать через год-другой. Что из этого получится - покажет время.
Русская служба РСЕ/РС.
В дискуссии участвуют профессор, доктор географических наук Наталья Зубаревич и политолог, заместитель главного редактора газеты «Якутский вечерний» Виталий Обедин. Цикл «Российские регионы» ведет Игорь Яковенко.
Игорь Яковенко: Первая ассоциация, которая приходит при слове Якутия – это алмазы, золото, холод, вечная мерзлота. Наталья Васильевна, что происходит сегодня в экономике этого удивительного региона?
Наталья Зубаревич: Весь Дальний Восток, включая внутреннюю часть Якутию, длительное время был на периферии интересов, и только со второй половины 2000-х годов помимо стандартного алмазного интереса, который переделялся и в итоге переделился в пользу федеральных властей, они теперь полностью контролируют эту сферу, главную сферу экономики, появилось новое – нефтедобыча.
К середине 2000 началась большая драка нефтяных компаний за новые месторождения. И у Якутии появился шанс расширения, диверсификации ее экономики. Потому что в общем это была экономика алмазов и очень бедной сельской периферии, немножко на юге уголь и по разным места золото и олово.
Поэтому монопрофильность как проблема Якутии уходит, но приходят другие проблемы. В рамках стратегии развития Дальнего Востока Якутия отличалась максимальной активностью. Была предложена собственная республиканская стратегия. Я когда ее читала, просто поражалась.
Здесь вам и металлургические заводы, и нефтехимические производства, и гидроэлектростанции на реках, которые безо льда, хорошо, если 4 месяца году при 300-400 миллиметрах осадков - это же резкоконтинентальный климат.
Но и самый апофеоз этой стратегии, что всего лишь денег предполагалось вложить в Якутию ровно столько, сколько вкладывалось прямых иностранных инвестиций во всю Россию. То, что это шапкозакидательство – это абсолютно медицинский факт. И если взглянуть на Якутию трезво, то это регион, у которого не так много преимуществ для устойчивого развития, тем более диверсификации.
Вот смотрите, что такое современная Якутия. Это регион, который почти не почувствовал кризиса – это подтверждается практически всеми данными. Это регион, в котором еще в 9 году на волне интереса к нефти шли достаточно большие инвестиции, шел рост этих инвестиций, но уже в 10 году они упали вдвое.
Это регион, в котором контраст между Мирным, Удачным, основные центры добычи алмазов, и Якутском, центром региона, с одной стороны, и сельской зоной расселения по Лене чудовищный. Если взять официальную росстатовскую статистику, коэффициент - это 10% доходов самых богатых к 10% самых бедных, всего лишь в 14-15 раз, никто в нее не верит.
Более того, якутский стат сам считает, этот коэффициент у них больше 30 получается. Сельское население, сельскохозяйственное – это якуты в основном, живут на порядки хуже, чем те, кто добывает алмазы, самое главное, тех, кто руководит процессом управления, потому что деньги во многом концентрируются в Якутске.
Еще что очень важно: этот контраст создает очень небольшой среднедушевой доход. Если вы складываете коня и рябчика, то на выходе получается среднедушевой доход, который соотнесен с дорогущей стоимостью жизни в Якутии, он намного ниже среднего по России.
И все это сочетание надо заполировать одной деталью: Якутия – кладовая без сомнения, но эта кладовая, на 46% ее бюджет финансируется федеральными трансфертами. При том, что в среднем по стране 23 по регионам России.
Игорь Яковенко: Виталий Валерьевич, что является, с вашей точки зрения, главной социальной проблемой Якутии?
Виталий Обедин: Прежде, чем ответить, я ремарку себе позволю, что бюджет республики на 46% формируется из федеральных отчислений и трансфертов – это действительно так. Но это же особенности нашего налогового законодательства.
У нас, поскольку республика в основном стоит на недродобыче, а налоги распределяются от недр исключительно главным образом в пользу федерального центра, поэтому удивляться не приходится. И потом сравнивать с средними показателями по России тоже некорректно. Сравните Чечню, в которой 96% формируются за счет федерального бюджета. Цифры играют в ту или другую сторону.
Проблемы действительно есть. Действительно, у нас достаточно небогатый агрокомплекс в республике. Сейчас пытаются разработать, принять новую программу поддержки села, которая будет направлена не на поддержку конкретного селянина за то, что он живет на селе, не пытается выехать в город, и получается такая искусственная агрорезервация, а на поддержку в первую очередь товарного производства и потребительской кооперации на селе.
То есть селянин будет получать средства за счет предъявления плодов его труда.
Да, действительно, промышленная Якутия и агропромышленная Якутия – это две большие разницы. Но тут тоже надо смотреть детали.
Якутия - это не только огромная территория, это огромные крупные инвестиционные проекты, которые республике самой не потянуть. И когда уважаемый профессор говорит о том, что инвестиции упали вдвое в Якутии, да, упали, но почему? Потому что закончили строить гигантский проект ВСТО, трубу по Якутии протянули, больше в нее перестала вкладываться "Транснефть", логично, что инвестиции упали. На носу новые проекты. Месторождение каменного угля - это огромнейшее месторождение на Дальнем Востоке, огромнейшее челябинское газовое месторождение.
Я уже не говорю про месторождение урановых руд, где находится до 20% запасов урана. Так что цифры такие двоякие, как посмотреть. Схема развития производительности транспортной энергетики республики, которая предложена правительством Российской Федерации, которая одобрена, она действительно очень огромная. Ее стоимость в расчете до 2020 года - это два с половиной триллиона рублей, то есть в пять раз больше того, что, например, Чечня просит у России на развитие до 2025 года.
Но эти деньги не прямиком из бюджета, там подразумевается такой принцип, как государственно-частное партнерство, то есть вкладывать будут в первую очередь те крупные компании, которые будут приходить в регион. Другое дело, что вопрос о социальной ответственности крупных компаний, он стоит очень остро и очень сложно.
Игорь Яковенко: Виталий Валерьевич, мы хорошо помним печальные события весной 1986 года, когда довольно крупные, практически первые в условиях перестройки были беспорядки на этнополитической почве. Несколько лет назад тоже была попытка использовать эту полиэтничность Якутии для решения каких-то своих политических вопросов.
И действительно есть какие-то социальные основы для этого. Потому что этот разлом между довольно богатой индустриальной частью Якутии и достаточно бедной сельской местностью имеет и этническое измерение.
Потому что две почти равные по численности этнические группы, якуты и русские, разделены именно таким образом. На сегодняшний момент существуют какие-то проблемы этнополитического характера в республике?
Виталий Обедин: Я лично не наблюдаю предпосылок для того, чтобы такие проблемы возникали. У нас не происходит ни митингов, не издаются какие-то подметные листовки, не расклеиваются плакаты. Республика в этом плане, несмотря на то, что вы вспомнили инцидент 86 года, видите, сколько времени прошло, это до сих пор считается самым ярким инцидентом. Республика достаточно устойчива в этом плане. Здесь проживает более 120 народов и национальностей, и межэтнический баланс хранится достаточно хорошо.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, как бы вы оценили адрес той ответственности за, скажем так, не очень хорошие результаты по сравнению с потенциалом республики между федеральным и республиканским центром?
Наталья Зубаревич: Я начну с того, что нет виноватых вообще в том, что такие шапкозакидательские планы развития создаются. Это так я шучу. Конечно, закидательские планы переводят внимание с проблем сегодняшних на такие маниловские ожидания на завтра.
А проблемы сегодняшние таковы: каждый пятый житель Якутии находится за чертой бедности, 19 с лишним процентов. Расходы на социальную политику, если брать в долях, самые низкие на Дальнем Востоке, то есть бедных много, а денег на поддержку тратится мало. Правда, последние два года они начали фантастическими темпами расти, в два с лишним раза выросли за два года, видимо, к выборам.
Я бы сказала так: эта республика имеет массу проблем развития. Первая из них – низкая мобильность, бедность коренного якутского населения – вот где проблемы. Не в межнациональных столкновениях. Надо помогать мерами образовательной, социальной политики, вытягивать из бедности титульное население.
И вторая проблема: окукленность городов, добывающих алмазы, с кучей социальных проблем и там, от наркомании, СПИД появился, потому что это замкнутое пространство. Проблема номер три: на мой взгляд, невысокое качество управления, потому что внятные управленцы трезво оценивают свои возможности и приоритеты.
В моем понимании якутские власти страшно увлеклись гигантскими планами освоения Севера. Мой вопрос: если в один год в два раза взрастают инвестиции, на следующий год в два раза падают, и все это делает одна "Транснефть", то где другие крупные инвесторы, почему они не бегут галопом в Якутию? Потому что они умеют считать издержки, и они очень высокие.
Игорь Яковенко: Виталий Валерьевич, без малого год возглавляет Якутию Егор Борисов, чем отличается его стиль от того, что делал предшественник Вячеслав Штыров?
Вталий Обедин: Вячеслав Анатольевич Штыров, предыдущий президент республики, в прошлом году досрочно покинул свой пост. Мотивы, честно говоря, до сих пор нам неизвестны. Этот человек был крупный управленец, менеджер государственного уровня. Схема - это его детище, можно сказать, то, что он вынашивал годы и главное, чем он запомнится в истории, возможно, не только Якутии, но и Дальнего Востока. Схема, включающая крупные планы.
Но его управление вызвало очень большое осуждение у значительной части населения, потому что действительно было урезано внимание на социальную политику. И цифры о том, что у нас каждый пятый живет ниже прожиточного минимума - это действительно так.
Кроме того у нас достаточно высокий уровень безработицы при всех огромных инвесторах, которые сюда приходят, безработица сохраняется на уровне 8% от экономически активного населения. Потому что здесь ставится вопрос о социальной ответственности бизнеса, крупные компании приходят, но они ведут свою политику, им проще завозить рабочую силу извне, привлекать какие-то другие ресурсы и силы, в результате чего средства, которые должны были оставаться в Якутии, они уходят в другие регионы.
Та же труба нефтепровода, эксплуатирующая организация зарегистрирована в Красноярске, соответственно, деньги уходят туда. Как здесь якутские власти согласились, не вытребовали уступок – это уже другой вопрос.
Егор Борисов, который сменил Вячеслава Григорьевича на посту президента, он видел, как много раздражения вызвала персона Штырова, он сейчас так активно работает с гражданским обществом.
Первый год его правления, в первые 9 месяцев, которые мы видели, изменился и режим общения с прессой и режим общения с населением и так далее.
Сейчас пока президент играет в гражданское общество, он привлекает для обсуждения молодежь, существует у нас молодежное правительство, как альтернативное, заново формируется кадровый резерв и так далее.
Практические результаты будем наблюдать через год-другой. Что из этого получится - покажет время.
Русская служба РСЕ/РС.
