Казахстан, Узбекистан и Таджикистан имеют достаточно богатый опыт в вопросе репатриации своих граждан из Сирии и Ирака. Кыргызстан лишь в текущем году присоединился к этому процессу, вернув на родину 79 детей из Ирака. Соседи уже несколько лет проводят такие операции, но эксперты сетуют, что тем не менее проблемы с репатриацией и реинтеграцией возвращенцев возникают до сих пор.
Это стало темой очередного выпуска «Перекрестка», в которой приняли участие Ольга Рыль, директор общественного фонда «Право» (Казахстан), Олия Ильмурадова, директор международного социально-просветительского центра «Баркарор хаёт» и Чолпон Орозобекова, директор Булан института (Женева).
В Бишкеке прошла трехдневная конференция на эту тему, нам удалось буквально с самолета снять наших гостей, экспертов, чтобы они приняли участие в нашем сегодняшнем выпуске и обсуждении актуальной в настоящее время в регионе темы.
«Азаттык»: Госпожа Рыль, мне подсказали, что вы с самого начала участвовали в процессе репатриации, подготовке к ней в Казахстане. Могли бы рассказать о своем опыте?
Ольга Рыль: Действительно, опыт соседей полезен для всех стран Центральной Азии. Первый ребенок, который был возвращен в Казахстан (это было в 2016 году), был возращен из тюрьмы, где находился вместе с отцом, когда того задержали при переходе из Сирии в Турцию. Этот опыт работы дал нам основания работать в дальнейшем с детьми, которые вернулись из зоны террористической активности. Сейчас этот ребенок заканчивает школу, 11 класс. И мы можем сказать о его положительном опыте. Отец его тоже возращен, он находится в местах лишения свободы. Но работа с этим ребенком положила основу для создания программ, которые были адаптированы под людей, которые стали возвращаться.
Читайте также «Недостаточно просто их вернуть». Трудности адаптации возвращенцев из Сирии и ИракаСледующая партия у нас – возвращение детей и женщин. Согласно указу президента возвращение детей и женщин из зон террористической активности было осуществлено в январе 2019 года. Хотя мы ждали в 2018 году, в сентябре. Но по определенным обстоятельствам этого не случилось. И первая партия в 40 человек – 30 детей, 10 женщин. «Жусан-1», считается у нас, когда вернулись дети и женщины. С учетом ситуации, в которой они находились, первоначальной задачей было поставлено их медицинское обследование. На 38 особо опасных заболеваний сразу же были взяты анализы. Двое детей были помещены в медицинский центр. Потому что это были дети, которые нуждались в срочном оказании помощи. Приехала мама, пятеро детей, из которых трое - близнецы. С учетом проживания там, в Сирии, с учетом того, что они находились в лагерях, конечно, дети все были ослаблены.
Но когда прибыла партия женщин в рамках «Жусан-2», мы поняли насколько это серьезная проблема. И мы говорили, что «Жусан-1» - это женщины и дети «в шоколаде». Потому что они не голодали и не были под той бомбежкой, под которой оказались те женщины, которые вернулись потом. Конечно, некоторые вещи мы перерабатывали по ходу.
«Азаттык»: Сколько всего было проведено таких операций?
Ольга Рыль: Я четко называю, что у нас были операции «Жусан-1» и «Жусан-2», но внутри «Жусан-2» было 5 заездов женщин-возвращенок. Они прибывали с разрывами в месяц.
«Азаттык»: Госпожа Ильмурадова, в Узбекистан репатриировали около 500 граждан. Как в Узбекистане проходит процесс реабилитации и реинтеграции в общество граждан, возвращенных из зон боевых конфликтов?
Олия Ильмурадова: Что объединяет все наши страны? Это те, кто вернулся в Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан, Казахстан. Это, наверное, приверженность традициям и гуманному подходу к женщинам и детям. Действительно, для многих стран мы являемся примером того гуманного подхода к гражданам именно по решению лидеров наших стран о возвращении своих граждан. У нас в Узбекистане было пять операций. Операция «Мехр» (что значит добро), в рамках которой было возвращено около 500 человек. В основном, это женщины и дети, мужчин среди них нет. Но я хочу сказать, что так же, как и у моего коллеги из Казахстана, готовых рецептов не было ни у кого. В первое время - да, была проблема, нужно было ее решать. А как решать? Готового ответа никто не имел. Что нас всех объединило? И что является одним из успешных моментов реабилитации репатриантов в Узбекистане? Это модель социального партнерства. Была создана рабочая группа при кабинете министров. В рамках этой рабочей группы был разработан национальный план с дорожной картой, куда были вовлечены ключевые министерства, в мандате которых заложен перечень услуг, в которых эти люди нуждались. В эту работу были привлечены институты гражданского общества в лице нашей организации, в лице республиканского реабилитационного центра, центра адаптации детей. И каждый из партнеров - это такой круг, в котором находятся женщины и дети.
Читайте также Возвращение кыргызстанцев из Сирии. Готовы ли власти страны и общество?Каждый из нас внес свою лепту. И каждый понимал, что если эта цепочка разорвется, то не будет должного эффекта, который сейчас есть. Я хочу сказать, что несмотря на то, что есть проблемы, именно проблема реабилитации и реинтеграции женщин и детей, вернувшихся из зон террористической активности, – это такая проблема, где возникают вызовы буквально каждый день. И каждый день появляются такие проблемы, о которых мы даже не подозревали. И именно мобильность и комплексный подход позволяет даже если не сразу, то по мере наращивания темпа работы, оказывать им базовые услуги.
«Азаттык»: Госпожа Орозобекова, вы работаете в Европе, в Женеве. Не могли бы вы рассказать об опыте Европы в репатриации своих граждан? Потому что у некоторых наших зрителей может сложиться впечатление, что из зон боевых действий репатриируют только граждан стран Центральной Азии…
Чолпон Орозобекова: Вы знаете, что ООН уже два года призывает все страны забирать своих граждан. Особенно женщин и детей. Потому что для обеспечения мира в мире это вопрос ответственности каждой страны. Есть такая международная норма. Например, гражданин какой-то страны может быть опасным в другой стране, эта страна должна нести ответственность, то есть репатриировать, потом реабилитировать или же предъявить обвинение. Есть очень много норм и три резолюции ООН. Конечно, европейские страны поначалу скептически относились. Тот факт, что в европейских странах было несколько террористических актов… Они, конечно, боятся. Первое - это национальная безопасность. Во-вторых, многие европейские страны прислушиваются к мнению народа. У них проводились опросы: «Согласны ли вы репатриировать этих граждан?» И во Франции, и в Британии народ был против. А в европейских странах прислушиваются к мнению общества. Поэтому этот процесс затормозился. Но многие международные организации поднимают этот вопрос. Неделю назад ООН создал рамочную программу, и там есть специальный фонд. Если какая-то страна хочет репатриировать, то сейчас ООН может дать деньги из этого фонда. А раньше такого не было. Поэтому есть такая тенденция в последние годы, что европейские страны начали репатриировать маленьких детей.
Сокращенная текстовая версия, выпуск полностью можно прослушать в плеере ниже.
Your browser doesn’t support HTML5
Перекресток от 31.10.2021