Социолог – о том, как угрозы в адрес кыргызстанок в Москве связаны с кампанией «по борьбе с проституцией» в КР

На видео, распространённом в Интернете, запечатлено заявление более 50 молодых мужчин, которые выступили против «неподобающего поведения» своих соотечественниц, также находящихся в России. По их словам, это обращение – всего лишь предупреждение, а следующим шагом станет обнародование информации о кыргызстанках, которые, якобы «занимаются проституцией», находясь в миграции.

Это не первый такой случай среди мигрантов из Кыргызстана. Около 10 лет назад в России была зафиксирована волна нападений на кыргызстанок со стороны их соотечественников. Тогда мужчины заявляли, что «наказывают» девушек и женщин за то, что те встречаются с мужчинами других национальностей. Свои действия, снятые на видео, называвшие себя «патриотами» кыргызстанцы выкладывали в Интернет. Большой резонанс тогда вызвала история Сапаргуль, подвергшейся издевательствам со стороны соотечественников.

С чем может быть связано новое появление граждан, оценивающих себя как «блюстителей морали» и почему среди мигрантов часто возникают подобные движения? На эти и другие вопросы в интервью «Азаттыку» ответил кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Центра социальных исследований НАН КР Кайрат Жамангулов.

«Азаттык»: Говоря о недавнем случае в Москве, возникают ли такие настроения только в миграции? Почему они вообще возникают?

Жамангулов: Подобные движения могут возникать и внутри страны, все ведь помнят «Кырк чоро», которые в 2010-е годы активно проводили рейды по саунам, притонам и так далее. То есть такое происходит не только в миграции. Но в миграции, само собой, такое происходит чаще.

Почему возникают такие движения? Это исходит из культуры, и тут речь идет не о культуре, как ее понимают в обществе. Как мы, социологи, понимаем культуру? Это ожидаемое поведение. И вот наши мигранты, которые из сёл напрямую едут в Москву, сталкиваются с изменением культуры, то есть с таким поведением, которого они не ожидают. В Москве ведь очень много культурных моделей, а мигранты привыкли к общностной культуре, традиционной, где есть такие понятия, как родственные отношения, защита сородичей, крепкие социальные связи. То есть молодежь, живя в селе, видит такое поведение, а в Москве они видят другие нравы, другие модели отношений между мужчинами и женщинами, и распознают это как конфликт.

Это не ожидаемое для них поведение. То есть они видят, что кыргызы в Москве это уже не одно какое-то монолитное общество, как в Кыргызстане, с какими-то общими ценностями. Они видят, что там никто уже не может управлять другим соотечественником, поэтому у какой-то части мигрантов, которая более подвержена коллективным ценностям, начинается бунт против тех, у кого уже другое поведение, у кого уже более индивидуальные ценности. У них ещё сидит в голове другая модель поведения, и их ценности меняются медленно.

Было много исследований, которые показали, что мигранты кочуют вместе со своими ценностями. Но при этом они меняются, конечно, но медленно. То есть у части мигрантов, которые находятся там дольше, уже индивидуальные ценности, а у другой части, которые приехали позже, ещё традиционные ценности. Обратите внимание, что на этом видео – молодые ребята, и можно предположить, что они недавно приехали в Москву.

«Азаттык»: А есть какая-то связь между последним видео и подобными событиями 10-летней давности, происходившими в России?

Жамангулов: Движения, которые были в 2010-е годы, больше обвиняли девушек в том, что они коммуницируют с другими национальностями. Я думаю, что тогда был более националистический дискурс.

В этом ролике же молодые ребята, им по 20-25 лет, то есть 10 лет назад им было по 10-15 лет, и я не думаю, что они вообще помнят те события и берут их в пример. Это уже постсоветские дети, не обременённые советской идеологией, когда развод супругов, употребление алкоголя и любое «неподобающее поведение» выносилось на общественное обсуждение.

Потом, если говорить о тех, кто занимался «защитой нравственности» 10 лет назад, они ведь не стали какими-то активными лидерами, политическими деятелями и так далее, чтобы можно было сделать вывод, что их деятельность – это один из путей заявить о себе, стать узнаваемым.

«Азаттык»: Вы ранее сказали, что это молодые ребята, которые из своих сел уехали в Москву и там столкнулись с другой картиной, другим поведением. Как еще вы можете описать социальный портрет таких мужчин?

Жамангулов: Заметьте, где эти ребята выступают. Это спортзал. Они в спортивной одежде. Где вообще обычно обсуждаются такие темы? Это спортзалы, мечети, бани, то есть такие места, скажем так гендерно сегрегированные, то есть там нет девушек. Именно в таких местах созревают такие обсуждения.

Потом большую роль играют социальные сети, мессенджеры. У мигрантов очень много своих каналов, через которые они делятся информацией. Например, появляется история, что кто-то из соотечественниц оставил своего ребенка, отдал в детский дом или какая-нибудь подобная история. И вот социальные сети создают такой эффект, как будто это не один случай, и что такие случаи происходят повсеместно и постоянно, что это уже типичные истории. И это уже вызывает как бы тревогу. Они начинают говорить, что им стыдно за своих соотечественниц, что они не могут ходить там с гордо поднятой головой и так далее. И тут проявляется вот эта самая общинная ценность.

Ну и, конечно, тут влияет и религия. На том ролике ребята говорят, что среди них есть человек, связанный с религиозной сферой.

«Азаттык»: На формирование таких ценностей у кыргызстанцев, которые находятся в миграции, влияет то, что происходит в самом Кыргызстане, например, когда депутаты предлагают запретить выезд за границу девушкам?

Жамангулов: Да, влияет. Некоторые наши депутаты из этой же среды, понимаете, и у них такие же ценности.

Исследователь Инглхарт выработал индикатор, чтобы отличить ценность самовыражения, рациональности от ценности общинности, коллективности. Если член общества считает религию, мораль – делом каждого человека в отдельности, его личным выбором, то тогда это ценностно рациональное общество. Если же член общества считает, что это работа государства, что государство должно защищать мораль, значит, – это еще традиционное общество.

У наших чиновников часто звучат такие призывы, по которым можно сказать, что у нас традиционное общество. И тут одно на другое очень органично садится, и эти сигналы наша молодежь понимает и принимает хорошо. Поэтому эта риторика влияет, конечно.

Если говорить конкретно о последнем случае, я считаю, что на это движение еще повлияло то, что происходило у нас в Кыргызстане в прошлом году, когда правоохранительные органы преследовали работниц борделей, показывали их лица в средствах массовой информации. Заметьте, что именно говорят эти ребята. Они говорят: «В Кыргызстане это остановлено», «Нам поступила информация». Тем самым они хотят показать свою осведомлённость, как бы хотят показать, что у них есть какая-то информационная поддержка со стороны определённых структур. Вот эти маркеры показывают, что всё-таки действия властей Кыргызстана, их акции устрашения повлияли и на этих ребят, потому что они вот так смело выступают с открытыми лицами.

«Азаттык»: Как вы считаете, играет ли тут роль страна, в которой они находятся? То есть могут ли такие истории происходить с мигрантами в других странах, не только в России?

Жамангулов: Да, определенно влияет и страна миграции. В каждой стране есть свои условия и туда едут те люди, которые соответствуют этим условиям. То есть в Британию едут одни люди, в Корею – другие, которые соответствуют условиям этой страны, знают язык, разделяют ценности и так далее.

А какие условия миграции в Россию? Туда может поехать кто угодно из Кыргызстана, даже человек из самого дальнего уголка страны может спокойно полететь в Москву. Там выстроена миграционная сеть так, что человек может вообще и не узнать, где находится, например, миграционная служба, но может сделать себе регистрацию.

То есть такие случаи устрашения могут происходить в России, может быть, в Казахстане, но я не думаю, что такое могло бы произойти в каком-нибудь дальнем зарубежье, куда едут наши мигранты. Потому что там больше индивидуализма, нет такой общинности, как в России.

«Азаттык»: Мы много говорили о миграции и о том, почему именно в миграции усиливаются такие понятия, когда мужчины считают, что могут управлять соотечественницами. Есть ли способ бороться с таким явлением? Неясно, последует ли какое-то уголовное наказание и даже если последует, трудно сказать, поможет ли это исправить ситуацию.

Жамангулов: У нас в 2018-2019 годы было проведено исследование PIAAC для определения уровня грамотности населения. По итогам исследования выяснилось, что у нас очень неграмотное население, и наша страна заняла последние строчки в рейтинге из более чем 100 стран.

Поэтому необходимо повышать уровень грамотности населения, тогда у людей будет формироваться критическое мышление. У нас в обществе доминируют традиционные ценности. А ещё с этим смешаны ценности самовыживания. И вот получается у нас такой сгусток качеств у людей.

Надо повышать уровень доверия. У нас в Кыргызстане низкое доверие между людьми, вообще договороспособность низкая, как и во многих постсоветских государствах.

Вообще, если говорить о миграции, то в целом со временем меняются ценности. Это еще зависит от экономической базы. Например, если мигранты постоянно так и будут жить большими скоплениями в тесных квартирах, будут часто менять работу и у них не будет стабильности, то подобные явления, о которых мы говорили, могут продолжаться долго. Если у них будут другие установки, другая более квалифицированная работа, то человек уже будет жить по-другому, ценности будут меняться от более коллективных к более индивидуальным.