«Азаттык»: Что значило принятие так называемого закона об иностранных агентах для неправительственных организаций России?
Светлана Кузеванова: Государство достаточно долго и планомерно пыталось привлечь организации в Реестр иностранных агентов. Ведь первоначально закон не подразумевал принудительное включение в список. Согласно закону, организации, которые получают иностранное финансирование и одновременно осуществляют политическую деятельность, должны были сами зарегистрироваться в этом реестре организаций, осуществляющих функцию иностранного агента.
Закон был принят в декабре, уже весной почти во всех некоммерческих организациях массово прошли проверки. Нашу организацию данная проверка тоже коснулась, прокуратура не нашла политическую составляющую в нашей деятельности, соответственно не признала необходимым включать нас в Реестр иностранных агентов. Когда власти увидели, что НКО не спешат войти в реестр, были внесены поправки в закон, а Министерству юстиции дали возможность решать, кого включать в список.
Центра защиты прав СМИ был принудительно включен в реестр одним из последних, несмотря на то, что ранее за ним политической деятельности не было обнаружено.
Что это значит для некоммерческих организаций? Это означает прекращение деятельности. Во-первых, формулировка «иностранный агент» позволяет нам думать, что мы какой-то нежелательный компонент в структуре гражданского общества. Во-вторых, практика применения закона показала, как на него отреагировали некоммерческие организации. Эта реакция позволяет нам говорить о том, что НКО не будет, потому что большинство организаций, которые попали в реестр, подали заявления на ликвидацию.
В чем причина? Проблема не в том, что организации не хотят открыто отчитываться. Все НКО отчитываются за полученные иностранные средства. Это ни для кого не секрет. Людям некомфортно работать с этим словосочетанием – «иностранный агент». Мы должны везде обозначать, что эта продукция сделана организацией, осуществляющей функции иностранного агента. Все бы ничего, но в нашей стране и почти во всех постсоветских странахсловосочетание «иностранный агент» несет отрицательную коннотацию. У большинства обывателей, которые впервые слышат его, «иностранный агент» ассоциируется с иностранными агентами США.
Для нас не очень понятно, но это, видимо, специфика воздействия на СМИ, потому что поиск врагов, к сожалению, стал государственным трендом, и США – в числе первых врагов. Почему мы говорим, что государство преследовало тайную цель? Сейчас они оправдываются, говорят, что нет отрицательной коннотации понятия иностранного агента. Но мы все помним историю и шпиономанию, которая сейчас в тренде. Они, конечно, лукавят, когда говорят, что нет отрицательной коннотации, но если бы не было отрицательной реакции к НКО у большинства обывателей, то и реакция некоммерческих организаций была бы другой. Будь это действительно нейтральное словосочетание, мы спокойно выполнили бы все законодательные требования и работали.
«Азаттык»: Как ваша организация отреагировала на решение Министерства юстиции и что она намерена делать дальше?
Светлана Кузеванова: Мы тоже об этом думали, но принципиально нашу позицию изменила общественная кампания журналистов. Представители СМИ не просто нас любят, они считают покушение на нас покушением на себя, то есть они почувствовали прямую угрозу. Если мы перестанем существовать, то либо уйдем в различные сферы, либо будем защищать права журналистов за деньги. Мы подсчитали, что правовая помощь оказывается на сумму около 6-7 миллионов рублей в год. Естественно у журналистов и редакций таких денег нет. Если бы были такие деньги, они бы нанимали своих юристов. Эта помощь востребована, она нужна, и если мы перестанем существовать, получить такую помощь будет невозможно.
«Азаттык»: Вашу организацию уже включили в Реестр иностранных агентов. Какое влияние на решение госорганов оказывает такая солидарная поддержка журналистов?
Светлана Кузеванова: При всей серьезности кампании это не является основанием для того, чтобы изменить решение госорганов. Буквально недавно несколько организаций, в том числе международные, выступили в нашу защиту, студенты журфака написали открытое письмо в Министерство юстиции. И им ответили. Потрясающе ответили. Они сказали, что «нет процедуры признания незаконным решения о включении организации в реестр».
Недавно президент подписал закон, в котором прописаны процедуры исключения НКО из реестра, однако эти процедуры тоже потрясающие. Единственная возможность выйти из реестра - перестать добровольно получать финансирование, заниматься политической деятельностью и вернуть деньги. Самое поразительное, что законодатель даже не допускает возможности исключения организации из реестра даже в случае, если организация обжаловала решение Минюста в суде, и суд признал его незаконным. Даже если мы пройдем сейчас все суды, они признают, что мы не осуществляем политическую деятельность, а решение о признании нас иностранным агентом было незаконно. Но нет процедуры исключения нас из реестра. Мы там останемся. Законодатель вообще не подразумевает обратного действия.
Поддержка, конечно, не может оказать влияния, но морально она для нас очень важна. После этой кампании мы приняли решение дальше работать под ярлыком «иностранного агента», просто потому что мы увидели, что людям, которым мы помогаем, все равно как мы называемся. Главная причина того, почему остальные ликвидируются - это давление общественного мнения, то есть отрицательное понимание термина. Ведь есть организации, которые работают по 20 лет и реально что-то делают.
«Азаттык»: Многие организации занимаются образовательными, социальными, культурными или экологическими проектами. Вы говорили о создании негативного образа НКО. Что они хотят этим сказать?
Светлана Кузеванова: Мне сложно найти истинные причины и мотивы государства. С одной стороны мне кажется государству не нужно гражданское общество, но я боюсь делать такие глобальные выводы. Гражданское общество функционирует через организации, люди не могут делать что-либо, не объединяясь вот в такие некоммерческие объединения – социальные, культурные, демократические, защиты прав человека. Эти организации занимают серьезный сектор государства. Если их не будет, то никто не будет помогать инвалидам, бездомным, никто не будет помогать в решении вопросов экологии, потому что государство не всегда может и не должно этим заниматься. На это и созданы НКО.
В ситуации с иностранными агентами организации ликвидируются, люди остаются незащищенными. Конечно, есть неудобные организации, которые не просто защищают морских котиков или людей болеющих СПИДом, но есть непроблемные, которые помогают государству. Есть организации типа нашей, которые, как бельмо на глазу, или, например, организация «Голос», отслеживающая фальсификации на выбрах. То есть нежелательные НКО, которые нужно удалить этим законом, но под общую гребенку попадают все организации.
В принципе закон сформулирован корректно. В нем прописано, что такое политическая деятельность, критика власти, критика судебных решений или то, что любая другая деятельность, не относящаяся к изменению государственной политики, не является политической. Однако в реестре есть и экологические и правовые и много много других организаций совершенно разной направленности. Что это? Желание Минюста выслужиться? В этом я тоже сомневаюсь. Я стараюсь не верить, что наши правители искренне считают, что грантодатели влияют на некоммерческие организации. Если эти люди искренне так думают, то они ничего не понимают в некоммерческом секторе.
«Азаттык»: Что сейчас происходит с гражданским обществом и какие процессы, по-вашему, последуют далее? Это приведет к кризису гражданского общества? Или НКО найдут другие способы для ведения своей деятельности?
Светлана Кузеванова: Влияние уже достаточно сильное, уже сейчас 40 крупнейших организаций в стране заявили о ликвидации, все эти организации делают что-то полезное. Если они этого делать не будут, может быть, будет функционировать государство. Однако если мы хотим жить в демократическом и правовом государстве, то понятно, что движемся в обратную сторону. Кризис налицо. Организации, которые хотят работать, они, конечно, не будут закрываться, они будут искать пути выхода. В этом случае это превратится в игру кошки-мышки. Мы будем искать выходы, а они – придумывать новые законодательные запреты, и это будет продолжаться бесконечно, всегда кто-то будет впереди, а кто-то позади, но это будет.
Главная проблема не в том, как организационно продумать варианты и работать дальше, главная проблема – в общественном мнении. И это очень серьезно. Потому что те, которым ты раньше помогал, отворачиваются, потому что в СМИ создан абсолютно негативный образ НКО, которых относят к шпионам и врагам народа. Самое ужасное, что при действиях, которые были применены в отношении нас, Министерство юстиции искренне полагало, что раскрыло какого-то шпиона. При том, что 20 лет мы им представляли отчет о том, откуда мы брали деньги и куда и на что их тратили.
