Пять тысяч гильз из района боевых действий в Донбассе привезли друзья киевской художнице Дарье Марченко. Из этих гильз она сложила огромный (240 х 170) портрет Владимира Путина. "Россия напала на Восточную часть Украины, тем самым создав самый крупный военный конфликт в Европе со времен Второй мировой войны и поставив под угрозу мировую безопасность. Война продолжается уже более года и унесла жизни более 30 тысяч человек", – напоминает художница на своем сайте.
Портрет Путина "Лицо войны" – первая из серии картин "Пять элементов войны". На выставке, которая сейчас готовится, будут также представлены инсталляции "Мозг войны", "Сердце войны", "Дух войны", а название пятой работы Дарья Марченко пока не разглашает. Художница рассказала Радио Свобода о своем замысле.
– Дарья, вы экспериментировали с техникой trompe-l'œil, оптическими трехмерными иллюзиями. Портрет Путина – это тоже иллюзия, потому что выражение его лица меняется...
– Обычно трехмерные иллюзии делают на горизонтальных плоскостях, а я делала на зданиях. Украшаю Украину, в пяти городах здания по 100–120 квадратных метров. Это очень тяжелый, непомерный физический труд, и это было одной из причин, почему я не продолжила этим заниматься. Во-вторых, мне стало тесно в рамках исключительно оптической иллюзии. Мне нравится играться с иллюзорностью смыслов, создавать шарады, я люблю, когда картина наполнена множеством вариаций, которые могут заставить задуматься. Картина "Лицо войны" в зависимости от освещения меняет и цвета, и образы, то есть характер этого лица меняется. Мне очень жаль, что даже люди, которые будут на выставке, не смогут увидеть все характеры, с которыми мне приходится встречаться. Потому что он меняется и от угла, под которым ты смотришь на него, и от освещения. Зажигалку зажгла недалеко, закурила и увидела какой-то абсолютно другой образ. Он меняется: от дьявола к испуганному человеку, боящемуся возмездия, иногда в этих глазах сочувствие, иногда в этих глазах страх, иногда в этих глазах гордыня, иногда в этих глазах мощь, очень по-разному.
– Ваши монументальные работы в пяти украинских городах сделаны на основе советских сказок, советских мультфильмов. А здесь совсем другого рода работа…
Непонятно, каким образом нужно было зомбировать население, чтобы вот так русские на нашей земле такое вытворяли
– Это до боли смешно, потому что я была очень просоветским человеком. Я обожаю советские фильмы, советские мультики. Очень больно, очень обидно то, что произошло, и непонятно, каким образом нужно было зомбировать население, чтобы вот так русские на нашей земле такое вытворяли. Причем самое главное в этом портрете – это то, что, как бы ни освещалась война, она состоит из человеческих жизней. Как и это лицо, как бы оно ни менялось, какую бы ложь оно ни использовало, все равно люди гибнут и с той, и с другой стороны, и непонятно, кому это нужно.
– Во всех работах этого цикла использованы гильзы?
Иногда в этих глазах сочувствие, иногда в этих глазах страх, иногда в этих глазах гордыня
– Не только гильзы, я думаю о других военных материалах. Война сама подкидывает идеи. В каталоге, помимо искусствоведческого анализа, будет историческая часть, посвященная моим друзьям, которые видели лицо войны намного ближе, чем я. Там и история сотника Майдана на передовой баррикаде – это мой парень, мой любимый, близкий человек и моя опора, и его друзья, и ребята, которые создали логистический штаб и в свое время расселили и накормили Майдан. Там будет шесть или семь историй, плюс моя собственная, потому что я принимала участие еще в первом Майдане в 2004 году, когда мои друзья разбили первые палатки, то есть это был первый и второй день, когда еще не началось веселье и было страшно.
– Вы сами видели лицо войны? Затронула война вас?
– Я пережила войну в 2008 году в Грузии. Я туда поехала, и началась эта война. Помню, как убегали на велосипедах от Тбилиси. Это первое мое знакомство с войной. Второе мое знакомство с войной я бы описала таким образом: мне знакомо чувство, когда твой мужчина находится черт знает где, нет связи мобильной, вообще никакой возможности узнать, что происходит и услышишь ли ты его. Еще такой момент, который мне запомнился – это было на Банковой, когда использовали газ, шумовые гранаты. Ты стоишь в толпе, тебя прижимают с разных боков, и ты понимаешь, что от тебя ничего не зависит, ты даже рыпнуться, даже руки поднять не можешь. Вот это для меня война, если тактильно передавать эмоцию.
– Вы изучали сотни фотографий Путина. Какие чувства этот человек у вас вызывает? Ненависть, любопытство? Может быть, презрение?
Я не понимаю – зачем. Почему нельзя войти в историю достойно, вызывая восхищение всего мира
– Когда со мной люди некрасиво поступают, я до последнего стараюсь понять, стараюсь не верить в то, что я вижу. Когда я наблюдаю чье-то падение, я до последнего стараюсь найти какие-то причины, оправдания. Иногда это длится неделями, я изматываю себя. Мне мой молодой человек говорит: ну вот, опять, ну хватит уже, все такие, какие они есть. Но я эмоциональный человек. Некоторые выражения лица Путина пришли, когда я играла с освещением, ставила множество ламп. Но когда я увидела результат, я поняла, что я ни при чем. Мы же знаем, что энергия добра, энергия зла от нас не зависит, мы просто проводники. Я увидела то, что я увидела, и похолодела. На другие выражения лица я смотрю, вижу страх какой-то, сомнения. Я не верю в то, что человек не сомневается. Я не думаю, что он не задумывается о том, что творит. Может быть, этот портрет обращен в первую очередь к нему, может быть, он рассмотрит эти выражения лица, увидит, каким он может быть? Ведь это наше право – выбирать из всех этих вариаций, кем нам быть. Основная моя эмоция – это непонимание. Я не понимаю – зачем. Почему нельзя войти в историю достойно, вызывая восхищение всего мира? Ладно, у тебя есть один миллион, у тебя есть второй миллион, у тебя есть один миллиард, второй миллиард, третий, четвертый, пятый, но после десятого неинтересно, наверное? Я верю в космическую бухгалтерию, поэтому основной месседж этой работы – лицо войны смотрит в космос, а в космической бухгалтерии все записано. Хочется крикнуть: эй, остановись, что же ты делаешь, сколько же жизней тебе придется потом отмаливать?
– Это не первая ваша работа, в которой использованы гильзы. Есть еще "Знак светофорного регулирования", тоже посвященный войне.
– Эта работа находится в музее Берлинской стены "Чекпойнт Чарли", Это дорожный знак, на нем человечки: красный, зеленый, желтый. На нижнем, красном стоит человечек с оружием по стойке смирно, выше него на желтом фоне человек, швыряющий коктейль "Молотова", то есть это переходное состояние, свобода или несвобода, а выше человечек идет, он в свободе. На верхнем знаке он на фоне флага Украины, на нижнем – флаг России. За человеком, стоящим с оружием, заснеженные баррикады (там я особый способ объемный сделала, работа по металлу), и за ними стоит колонна человечков с такими антеннами в головах, то есть зомбированное войско. Это выбор человека: либо в войске, либо вообще проходит мимо. Но самая главная фишка этой работы заключается в том, что сначала, учитывая то, что происходит сейчас, и учитывая флаг Украины, ты сразу воспринимаешь нижний как флаг России. Но если вы присмотритесь, вы увидите, что на фоне стоящего с автоматом человека и этого войска не флаг России, а флаг Югославии. Несмотря на эту агрессию, несмотря на этот ужас, на огромное количество пострадавших, несмотря на это все, я изобразила флаг Югославии – это попытка из последних сил не обозлиться и не указывать на агрессора, а оставить ему шанс и указать на Югославию: посмотри, что происходит с государствами, которые выбирают этот путь. У меня была выставка в Нью-Йорке, серия "Таков путь к звездам". Это вышиванки, которые пронизаны гильзами, – жизнь ребята отдают, цена нашего самоопределения. Я не знаю, какая из гильз что принесла, я знаю, что некоторые гильзы – гильзы-минус, которые забрали жизнь. Я специально не выделяю их, я стараюсь не знать, в какой из работ они присутствуют. Мне стыдно это будет сказать, но я как художник влюблена в этот материал, потому что он очень красивый, он очень благородный, этот фатум в нем присутствует. Мне никогда не нравилось золото. А вот, как я их называю, "золотые гильзы", имеют благородное что-то, они особенные. Я с гильзами работаю уже больше полугода.
– А вы бы хотели встретиться с вашей моделью, с Путиным? Хотели бы, чтобы он увидел вашу картину? Если бы такая встреча произошла, что бы вы сказали своей модели?
– Я уверена, что модель видела эту картину. Что бы я сказала?.. Я бы спросила: зачем? Я бы попробовала объяснить, что можно по-другому. Я бы ему рассказала, что не совпадает шкала денег и шкала счастья обычно. Я бы спросила, счастлив ли он и как ему спится по ночам.
Радио Свобода.
