Как отмечено в предыдущей части, история любви Чингиза Айтматова к Бюбюсаре Бейшеналиевой – предмет целого романа. Однако, кое-кто из читателей может упрекнуть меня, прочитав эссе: мол, не стоило вторгаться в столь чувствительную сферу отношений двух выдающихся личностей.
Категорически не согласился бы с таким мнением - хотя бы потому, что с этой историей связана существенная часть биографии жизни обоих героев публикации, особенно - Чингиза Торекуловича. Во-вторых, любовь – это божье благословение, в ней кроется, как считал Эрих Фромм, ответ на главные проблемы человеческой жизни. В любви мы выглядим либо достойным объектом культурного развития всего человечества, либо только носящим туфли вместо копыт двуногим животным.
К счастью, именно подлинным рыцарем любви выглядит автор бессмертной «Джамили». Это и понятно, иначе не было бы всех этих его прекрасных книг, особенно историй любви, столь великолепно описанных в айтматовских произведениях. «Мы не искали друг друга, - пишет он, вспоминая Бюбюсару. - Все произошло как бы само собой. И эта нежданная встреча стала для меня самым дорогим даром судьбы. Женщина, осветившая мою жизнь — звезда киргизского искусства, знаменитая балерина Бюбюсара Бейшеналиева. Этот дорогой образ до сих пор витает в моих сновидениях, тревожит и возвышает душу, возвращает в прошлое...».
К сказанному нужно бы добавить и то, что Чингиз Торекулович и в пору зрелости не утратил пылкости души, он сам был тем юным Султанмуратом из «Ранних журавлей», прижимающим к сердцу платочек с вышивкой от Мырзагюль-бийкеч и сгорающим от настоящей бури ранее неизведанных чувств...
Любовь к Бюбюсаре возвысила его чувства до небес, осветив небывалым светом его жизнь. Одновременно она испепеляла его сердце, сжигала его изнутри, причиняя немыслимые страдания, о которых знал только он сам. Но ему все было мало, он желал большего, жаждал полного и безусловного слияния с Бюбюсарой. Ведь эта любовь была особого рода – любовью гения, привязанностью гиганта духа. «Настоящая любовь - дело мучительное», - заметил однажды сам Чингиз Торекулович. И кто бы на это возразил?!
Самое существенное, эта любовь расширяла его творческий мир, делая его безграничным - по аналогии с расширением Вселенной со скоростью света после Большого взрыва, если правы Эйнштейн и Хокинг. Можно понять, почему его Сейит в той же «Джамиле» вдруг начал рисовать, бредить какими-то неведомыми ранее чувствами и желаниями, идя на поводу обуявшего его юную душу чувства. В одной своей работе об Айтматове я назвал это обстоятельство творческой сублимацией, синдромом Леонардо, имея в виду автора «Джоконды».
Чингиз Торекулович всегда был человеком очень респектабельным, важным, очень сдержанным на эмоции и чувства. Это был достаточно крупный человек с очень киногеничной внешностью, всегда при галстуке, в выглаженной рубашке – он тщательно следил за своей внешностью. Выделялся даже в очень большой толпе: такой высокий, красивый мужчина с крупными чертами лица, чувственными губами, большими умными глазами и проницательным взглядом. С возрастом он поседел, но сохранил прекрасные и крепкие зубы, а лицо его стало еще приятнее, светлее. От него исходила потрясающая аура, а когда он сидел в кресле в своей привычной задумчивости, я, к примеру, не мог отделаться от впечатления, что он очень похож на Тургенева на его известном позднем портрете периода Буживаля и Полины Виардо.
Да, его влюбленность в Бюбюсару была счастьем, но и непреходящей болью - из-за невозможности соединить судьбы. А он хотел этого. Но именно этого не хотела или боялась Бюбюсара. Почему? Трудно это объяснить, но Чингиз Торекулович позже вспоминал: «У кого-то может возникнуть вопрос, почему же эти двое, любившие друг друга, не соединили свои судьбы? Когда я заводил речь об этом, Бюбюсара переводила разговор на другую тему или просила не торопиться». Позднее они получили новые квартиры - в соседних подъездах дома на бульваре Дзержинского.
Писатель продолжил: «Вскоре, когда мы были одни, Бюбюсара произнесла с печальной улыбкой: «Ачинов (она придумала это обращение из начальных букв моей фамилии и имени), я понимаю, что ты хочешь сказать. Говорят, по-настоящему любящие друг друга люди не соединяются, - она немного помолчала. - Может, так и должно быть. Обыденность семейных будней убьет любое великое чувство. Зачем нам свою любовь связывать путами брака?»
Тем не менее, любовь этих двух выдающихся людей продолжалась почти четырнадцать лет. Это были годы и огромного счастья, и боли, и страданий. Чтобы лучше понимать состояние Чингиза Торекуловича того периода нужно читать «Прощай, Гульсары!», где любовь женатого Танабая к незамужней Бибижан описано с такой достоверностью и эмоциональной силой. А любовь Едигея к Зарипе? Присовокупите к этому страсть мощного Каранара к верблюдице или синеглазого Ташчайнара к гибкой, как пружина, волчице Акбаре…
Но у этой истории любви есть свой грустный конец. В 1971 году Бюбюсара неожиданно заболела. Правда, она серьезно заболела еще до этого, когда у нее нашли туберкулез. Ее тогда оперировали в Москве. И рядом с ней неотлучно находился тот самый Муртаза, ее пылкий Меджнун, который в то время оказался в Москве в качестве врача-фтизиатра, повышающего свое образование в том самом институте, где оперировали Бюбюсару.
Но когда знаменитая артистка заболела вновь (теперь уже недугом неизлечимым), рядом с ней в знаменитой Кремлевке находился уже Чингиз Айтматов. Он вспоминает: «С каких-то гастролей она вернулась больной. С диагнозом - злокачественная опухоль груди. Бюбюсару поместили в Кунцевскую больницу. Она страдала полтора года. Трудно обо всем этом говорить. На территорию больницы можно было попасть только по специальному пропуску. В одной палате с Бюбюсарой лежала с таким же диагнозом народная артистка Советского Союза Ольга Николаевна Андровская. В то же время в Кунцево лечился от этой страшной болезни Александр Трифонович Твардовский. Это он одним из первых благословил меня на писательской стезе, опубликовав мои ранние повести в своем журнале "Новый мир". Всякий раз, бывая в больнице, я навещал и его. Несмотря на все старания врачей, он быстро угасал. Вскоре Твардовского не стало».
«Бюбюсара тоже с каждым днем таяла. У нее уже не хватало сил самостоятельно подниматься с постели. Она сильно изменилась, свет ее ласковых глаз становился все глуше, слабее. Только тогда я впервые осознал, что ее болезнь действительно неизлечима, и земля ушла из-под ног... И вот, когда даже малейшее движение стало приносить Бюбюсаре мучения, ее перевезли во Фрунзе. Я не мог усидеть на работе, вновь и вновь кружил вокруг больницы, одинокий и неприкаянный. Уже смирившаяся с тем, что ей остались считанные дни, Бюбюсара при моем появлении слабо улыбалась, пытаясь как-то подбодрить меня. Она и в эти последние минуты оставалась моим ангелом-хранителем», - расскажет Айтматов в своей исповеди «Плач охотника над пропастью» .
11 мая 1973 года Бюбюсары не стало. Чингиз был буквально на грани…
Продолжение следует
