Президент США Дональд Трамп в четверг, 22 марта, объявил о подписании пакета мер по "борьбе с экономической агрессией Китая", о необходимости принятия которых он говорил еще во время своей избирательной кампании. Пекин не просто отвергает все обвинения в нечестной игре, звучащие из Вашингтона, но и готовится жестко контратаковать. "В нас есть дух борьбы, позволяющий до конца биться с нашими врагами в любой кровавой битве", – заявил председатель КНР Си Цзиньпин, выступая 20 марта на заключительном заседании 1-й сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) 13-го созыва, фактически предоставившей ему пожизненные полномочия главы государства.
Как грядущая торговая война между двумя ядерными сверхдержавами, обладающими двумя самыми крупными экономиками в мире, скажется на международной политической и финансовой ситуации? Весь последний месяц китайские лидеры неоднократно заявляли, что хотя они не стремятся ни к торговой, ни к любой другой войне ни c США, ни с кем-либо еще, Пекин не намерен терпеть, если кто-то решится причинить КНР ущерб.
Дональд Трамп в течение всего своего президентства заявлял, что Пекин сознательно манипулирует мировым рынком и одновременно "крадет технологии и интеллектуальную собственность у США". Новые американские меры против КНР, в частности, предусматривают введение повышенных ввозных пошлин на алюминий и сталь из Китая, а также из России. Кроме того, на днях президент США подписал распоряжение, позволяющее американским официальным лицам наносить визиты на Тайвань, который в Пекине еще с 1949 года считают мятежной провинцией и неотъемлемой частью Китайской Народной Республики.
Протекционистские меры Дональда Трампа, очевидно, приведут к большой торговой войне между США, Китаем, Россией, Японией, Евросоюзом и другими государствами, предупредил 21 марта на слушаниях в Конгрессе США Глава Федеральной резервной системы Джером Пауэлл. Десятки крупных американских компаний неделю назад отправили Трампу письмо с предупреждением о том, что введение антикитайских законов вызовет цепную реакцию и тяжелые негативные последствия для экономики США, спровоцировав Пекин на опасные ответные меры, которые могут просто задушить американский экспорт товаров и услуг, в первую очередь продукции сельского хозяйства, а также увеличат расходы предприятий и потребителей.
Торговый дефицит США в товарообмене с Китаем составил в 2017 году рекордные 375 миллиардов долларов. Именно на этот факт ссылается американский президент, вводя, помимо прочего, ограничения на китайские инвестиции в США и требуя, чтобы Пекин сократил свое положительное сальдо торгового баланса между двумя странами хотя бы до 100 миллиардов долларов.
Вот как в интервью Радио Свобода комментирует ситуацию политолог-китаист, руководитель Школы востоковедения при Высшей школе экономики в Москве Алексей Маслов:
– Дональд Трамп пришел к власти, в том числе, на волне критики в адрес Китая, и главный тезис его – что китайская экономика угрожает не только американскому развитию и вообще американской стабильности, но в целом экономической системе мира, которая, в свою очередь, базируется на американской системе. И главная его задача – выбрать те рычаги, с помощью которых можно ограничить растущее экономическое влияние Китая. И сейчас им выбран самый простой рычаг – антидемпинговые меры, в том числе и повышенные тарифы на сталь и алюминий. Что приведет, конечно, к парадоксальным вещам! Потому что, например, производителей стали в США мало, в то время как очень много потребителей стали, то есть тех, кто использует китайскую сталь, например, для производства тех же американских автомобилей. По самым приблизительным подсчетам, работы в результате могут лишиться до шести миллионов американцев. То есть меры Трампа – самые примитивные, которые могут быть.
США проигрывают Китаю в экономическом плане сейчас по трем позициям, на мой взгляд. Во-первых, по популярности, потому что в экономике очень важна популярность. У кого взять кредит – у китайцев или у американцев? Американская банковская система, например, перестала зарабатывать деньги в таких регионах, как Африка и Латинская Америка, которые когда-то США привязывали к себе, в том числе, дешевыми кредитами. Кроме того, сейчас нельзя заставить американских бизнесменов просто взять и вложить средства в Латинскую Америку, хотя бы потому, что в США система демократична, и власть не может приказать это сделать. В то время как китайская система может приказать своим бизнесменам инвестировать в те страны, которые формально сейчас не могут принести большой финансовой отдачи, но которые при этом стратегически важны для Китая. Собственно, Пекин так давно делает, и в Африке, и в Центральной Азии тоже. Поэтому США придется регулировать свое законодательство так, чтобы стимулировать американских бизнесменов, американский бизнес, выходить за рубежи.
Второй момент, в котором США проигрывают Китаю, это, как ни странно, стремительность и идеологическое подкрепление экономической машины. Потому что КНР не просто развивает экономику. Пекин всем объясняет, что он дает странам, которые поддерживают его, шанс на новое место в мире! А США упустили и, что называется, "передержали" эти страны. Китай, забыв о любых демократических идеях, о любых способах демократического, да даже и рыночного регулирования международных торговых отношений, просто примитивно, но очень эффективно раздает кредиты и говорит: "Эти кредиты откроют вам новые возможности в жизни".
Наконец, третий немаловажный момент – это то, что Китай, по сути дела, создает альтернативную, или параллельную, мировую финансово-экономическую систему, в которой пытается ввести юань в качестве своей основной расчетной валюты. Доллар США может быть хорош или плох, но это довольно устойчивый механизм регулирования. Но Китай опять-таки предлагает тем лидерам, тем странам, которые присоединятся к юаневой зоне, целый ряд льгот. И так вот Пекин, по сути дела, раскалывает ныне существующую систему мирового банковского и валютного регулирования.
И вот все, что остается в этом плане Дональду Трампу на базовом, примитивном уровне, – это вводить эти антидемпинговые меры, раскручивая торговую войну. Когда-то это Вашингтону удавалось, например, в президентство Билла Клинтона или Буша-старшего. Ведь антидемпинговые меры принимались уже против Китая много раз. Но сейчас, поскольку у Китая уже совсем другой экономический статус, я думаю, в Пекине очень жестко ответят. Например, ограничениями на деятельность американских бизнесменов на территории КНР, вытеснением целого ряда американских производств с территории Китая и так далее.
– На заявление Си Цзиньпина про "неукротимый китайский народ", как вы думаете, обратили внимание в Москве и в Вашингтоне?
– В Вашингтоне – стопроцентно. Си Цзиньпин говорит о том, что есть некое сообщество "стран общей судьбы", которое возглавляет КНР. Вот эта фраза, "сообщество стран общей судьбы", была вынесена и на 19-й съезд КПК в ноябре 2017 года, и сейчас она занесена в Конституцию КНР. Хотя нигде формально не описывается, какое это сообщество, и не похоже ли это на то разделение на капиталистический и социалистический лагерь, который существовал в мире до конца 80-х годов 20-го века, тем не менее, очевидно, что Китай рассматривает те страны, куда он инвестирует в рамках "Одного пояса – одного пути", как часть этого сообщества стран общей судьбы. Общая судьба понятно, как трактуется – это судьба стран, которые по каким-то причинам ранее были сняты с "шахматной доски", прежде всего Вашингтоном, и Пекин теперь стремится восстановить их достоинство. Но у США с Китаем, в отличие от России, хотя бы нет никаких территориальных проблем, я напомню, хотя есть территориальные проблемы у их союзников, например, у Японии, у Филиппин и так далее.
В Москве же, на мой взгляд, на заявление Си Цзиньпина не обратили особого внимания. Потому что в России, на мой взгляд, не очень адекватно оценивают Китай. Не то что думают о нем лучше, чем он есть, или, наоборот, хуже, а просто чаще всего не понимают логику его развития – зачем в Пекине делаются такие заявления, к чему стремится Китай? И несмотря на то, что в России есть группа, на мой взгляд, очень грамотных специалистов и хороших экспертов по Китаю, в разных институциях, все-таки как таковой грамотной политической оценки китайского направления на уровне руководства страны не существует.
– Пару недель назад стало известно, что Белый дом пересматривает свою политику в области противоракетной обороны из-за новых угроз со стороны России и Китая. Ведь ранее США годами, мы помним, говорили в первую очередь об опасностях со стороны таких стран-изгоев, как Северная Корея или Иран. А теперь все изменилось. Боятся ли американские генералы и понимают ли они все возможности и мощь армии Китая?
– Что касается понимания мощи китайской армии, уверен, что в США прекрасно все оценивают и видят, что в Китае разрабатывается целый ряд видов новых образцов вооружений, в том числе, например, способных противостоять американским спутникам, готовых причинить непоправимый ущерб американской системе геопозиционирования GPS, и так далее. КНР еще сегодня к тому же активно выходит за собственные рубежи в военном плане. Скорее всего, в ближайшее время мы увидим появление, впервые в истории, зарубежных военных баз Китая! Пока есть только одна такая, в африканском Джибути, но очевидно, что КНР будет расширяться и военным образом вдоль этого своего "Одного пояса – одного пути". Пекин сейчас ведет такие переговоры даже с Латинской Америкой, регионом традиционного американского доминирования, где всегда было очень много стран – традиционных союзников или, по крайней мере, нейтральных партнеров США.
В Вашингтоне это прекрасно понимают, но реагируют на происходящее довольно стандартно и неадекватно. Понятно, что сегодня практически ни одна система ПРО, ни американская, ни какая-либо другая, не способна полностью отразить массированный ракетный удар, нанесенный по территории США. Главная задача – вообще не допустить начала никакой ядерной атаки. Но вместо того чтобы каким-то образом вести переговоры с Китаем или по крайней мере пытаться нанести ему военно-экономический ущерб, что было бы правильнее, США начинают разгонять свой военно-промышленный комплекс – и опять-таки смотрят на эту задачу исключительно как на коммерческий проект, собственно говоря, чтобы перезапустить целый ряд своих военных технологий.
– А насколько велика сейчас вероятность внезапного и очень сильного общего обострения отношений между США и КНР? Такого, которое вдруг вообще перевернет весь мир, по крайней мере мир торгово-финансовый, – а значит, затронет почти каждого человека на планете?
– Мы должны быть в целом готовы к тому, что именно политическое взаимодействие между Китаем и США скоро резко ухудшится, от этого уйти невозможно. Во-первых, очевидно, что не только со стороны США, но и со стороны других государств, например Индии или ряда стран Европы, противодействие КНР будет только нарастать. И Китай, мне кажется, недорассчитал или по крайней мере не продумал, что это именно так случится. Потому что чем больше развивается Китай, тем больше будет и недовольных Китаем. И я думаю, что в конце концов это приведет к вялотекущей, но перманентной экономической войне США против Китая. Но не все так просто, то есть не надо считать, что эта война должна сразу же взять и обрушить полностью американо-китайские отношения. Потому что компании, американские и китайские, очень тесно связаны между собой. Есть, в конце концов, и американские лидеры большого бизнеса, которые резко выступают против антикитайских мер, будучи очень заинтересованы в китайских вложениях на территории США. Да и сами китайцы производят очень много на американской территории. То есть по сути дела, позиция Китая сегодня вносит раскол и в американский истеблишмент, который говорит Белому дому: "Не надо сопротивляться". Я напомню, что большим симпатизантом, скажем так, Пекина, сторонником расширения отношений с Китаем был до сих пор Джаред Кушнер, то есть член семьи Трампа, как считается, довольно тесно связанный с китайскими финансовыми кругами. Я думаю, что ситуация будет не столько более противоречивой, сколько более жесткой, поскольку в США есть и целый ряд теоретиков, которые крайне резко выступают против налаживания отношений с КНР.
– А факторы пресловутых "черных лебедей" в Вашингтоне и в Пекине учитывают в этом противостоянии? Попросту говоря, чей-то истребитель на фоне общей враждебной риторики вдруг пролетит слишком рядом с истребителем другой стороны, у кого-то сдадут нервы, и… далее понятно.
– Лидеры Китая практически весь прошлый год активно обсуждали именно эти внезапные угрозы, этих "черных лебедей". Я думаю, что военнослужащие и люди, принимающие решения, и в Китае, и в США, весьма грамотны и весьма спокойны – в том плане, что они могут оперативно купировать любые внезапные риски. Потому что сейчас, в отличие, например, от ситуации 50–60-х или начала 80-х годов прошлого века, то есть периода советско-американской холодной войны, такого же убийственного противостояния Китая и США нет. Когда-то мы боялись, что случайный запуск одной ракеты погубит человечество, все помнят многие истории, как давали сбои военные компьютеры, которые показывали, что советские ракеты якобы летят в сторону США, и это ядерное нападение. Китай, кстати говоря, никогда не обсуждал и не говорил, что вообще собирается наносить массированный удар по США, вообще такого нет в военной концепции Китая. Это же не КНДР! И сегодня вооруженные силы США и Китая достаточно далеко разведены, поэтому военных провокаций вряд ли мы можем ожидать.
– А если вернуться к России, если рассмотреть все те же вопросы – не в отношении Вашингтона, а в отношении Москвы?
– Российско-китайские отношения, на самом деле, куда более сложны. Если Вашингтон и Китай борются за единое пространство в мире, собственно, за самоусиление, то отношения между Россией и Китаем – совсем другого свойства. Китай крайне нужен России как надежный, крупный и, самое главное, беспроигрышный партнер. По сути, сегодня Китай – это единственный крупный партнер России, который, по крайней мере на настоящий момент, не предъявляет никаких политических претензий к Кремлю. Разговоры о том, что, возможно, возникнут в Пекине какие-то территориальные претензии, которые обыгрывались в середине 60-х годов, это все пока теория. Потому что практически нигде, даже какими-то полунамеками, Китай не высказывал в этом плане к современной России никаких претензий.
И можно понять почему! Потому что в Пекине понимают политическую культуру России и знают, что это сразу приведет к самому резкому обострению российско-китайских отношений. А Китаю это меньше всего нужно, потому что пока Москва делает те уступки, на которые Пекин намекает. На мой взгляд, является абсолютной уступкой продажа Китаю части акций "Роснефти". Китай сейчас глубоко проникает в российскую газодобычу, это проекты "Ямал СПГ" и проект, который сейчас развивается, "Арктик-2". Китай хотел получать российские нефтяные и газовые богатства, и он их получает. Безусловно, в России должны понимать, что Китай – это крайне политически прагматичная страна, политическая культура, которая всегда будет давить в ту сторону, в которую хочет. Например, Россия несколько лет назад предлагала Китаю около пяти десятков совместных проектов, которые касались в том числе и только энергетической сферы. Но Пекин от них просто отказался, потому что ему это неинтересно.
Все российские расчеты на то, что Китай будет каким-то образом помогать восстанавливать или стимулировать развитие российской экономики, это абсолютная иллюзия! Фантазией являются и некоторые другие расчеты, которые делались рядом российских экономистов, которые не очень понимают, что такое Китай. Им всегда казалось, что для Китая главный момент – это исключительно деньги. Что если, например, перевозка товаров и грузов по маршруту Москва – Пекин, по Транссибу, стоит, скажем, на 20 процентов меньше, чем перевозка по южному подбрюшью России, через другие страны, то Китай пойдет на более выгодную сделку и, например, начнет вкладывать в российский Транссиб. Это не совсем так! Потому что для Китая главный момент, конечно, политический и только на втором месте – экономика. Китай располагает достаточным количеством денег, чтобы пока забыть о прямой, непосредственной и быстрой прибыли. Китаю важно, чтобы страна, в которую он вкладывает, целиком разделяла его идеи, в известной степени находилась бы под зонтиком Китая – чего Россия пока не делает, в отличие от многих стран Центральной Азии или даже Центральной Европы. И вот эта несговорчивость России, это желание защитить свою абсолютную самостоятельность при принятии решений в области экономики, например, Дальнего Востока, раздражает Китай.
Так что скоро отношения России и КНР будут значительно более прагматичными, жесткими и, самое главное, циничными. Тем более с учетом того, что решения в области экономики в России принимаются не только на высшем уровне, скажем, руководством страны или премьер-министром страны. Очень много таких решений принимается на уровне губернаторов, на уровне областей, на уровне администраций городов. И очень много, например, администраций, я хорошо знаю это по своему опыту, просто не понимают, как работает Китай! Для них приезд китайской делегации, которая прекрасно с ними общается, делает десятки предложений, которая очень грамотно рассказывает о себе, сразу же приводит к иллюзии того, что Китай готов пойти с Россией на самый широкий круг сотрудничества, что Китай готов инвестировать – но в реальности мы пока не видим серьезных проектов. Даже территории опережающего развития, которые являются, на мой взгляд, очень хорошим предложением России, не получают того объема инвестиций из Китая, который бы хотелось. Это значит, что Китай пока придерживает серьезные инвестиции для России и не идет на целый ряд проектов, которые действительно были бы выгодны России, а не только Китаю.
– Вернемся к персоне китайского лидера. "В нас есть дух борьбы, позволяющий до конца биться с нашими врагами в кровавой битве" – это цитата из финального заявления товарища Си на вошедшем теперь в историю заключительном заседании 1-й сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) 13-го созыва. Откуда такая откровенно воинственная и, на мой взгляд, театральная риторика?
– На самом деле, такая театральность вообще присуща многим китайским политическим ораторам, начиная, наверное, с самых древних времен. И в данном случае Си Цзиньпин обращается не столько к внешнему миру, хотя во многом это месседж куда-то туда, вовне, но к своим согражданам, которым нужна эта декларативность и лозунговость, которая всегда была в политической культуре Китая. Если мы посмотрим, как говорил Мао Цзэдун еще в 40-х годах, тем более в 60-х годах, в период Культурной революции, то, судя по всему, его речи и были именно лозунгами, которые формируют особую психологическую установку у китайского населения. А она сейчас очень нужна китайцам, хотя бы именно потому, что им нужна новая национальная идея. Раньше она не была так востребована, национальная идея, потому что Китай богател, главной задачей для рядовых китайцев было – нарастить немного своего благосостояния.
А сейчас уже, поскольку сформировался средний класс, сформировался и другой взгляд на вещи в КНР. Китайцы ездят по всему миру, они смотрят, как развивается другой мир, и им нужно сейчас понять, а как им дальше себя вести? И вот в этот момент товарищ Си делает очень важный вброс вот этого национализма. Это борьба за возвращение того величия, которое Китай когда-то утратил, – в 60-х годах 19-го века, в середине 20-го века, когда Китай был унижен. И вот теперь он выходит на финишную прямую борьбы за свое национальное достоинство. Это не просто некий абстрактный национализм, на самом деле, за ним кроется очень грамотный экономический расчет, поскольку только на этом импульсе можно в дальнейшем развивать экономику. Нужно рваться вперед, Китаю нужен драйв, полагает Си Цзиньпин! А Китай начал успокаиваться, терять хватку, и это сказалось и на экономике, и на лояльности местных властей, которые также стали заниматься своими семьями, посылать своих детей обучаться за рубеж. Вот этого председатель КНР допустить не может, поэтому и возвращается такая, почти военная декларативность.
– Есть ощущение, что мы видим перед собой какого-то совсем нового конкретного председателя Си, который готов вести за собой новый Китай. От этого вдруг повеяло нешуточной угрозой. Ведь до сих пор Си Цзиньпин был этаким олицетворением классической конфуцианской мудрости, дипломатичности, терпения, по крайней мере во внешней политике. Общаясь с лидерами других государств, он часто играл роль опытного учителя, который иногда вынужден снисходить, беседовать с неразумными, горячими новичками в политике. Это была маска или только одна из его личин?
– Си Цзиньпин – абсолютно блестящий манипулятор политическими воззрениями Китая. Он прекрасно понимает, что сейчас нужно самым разным слоям населения, и делает он это не для того, чтобы удержаться у власти (хотя это тоже очень важный момент), поскольку никто даже не подвергает сомнению его легитимность. Он сейчас закладывает маленькие кирпичики в будущее Китая. Что сейчас нужно Китаю и почему это Си Цзиньпин так прекрасно понял? Во-первых, нужна идея расширения, идея восстановления, компенсации той обиды, которая Китаю была нанесена, идея того, что Китай может диктовать свою волю всему миру, может предлагать новые концепции, новые варианты развития, тенденции вообще мирового расширения. То есть Китай возвращает себе право в известной степени диктовать волю всему миру! Это то, что, по сути дела, Китай хотел всегда, и он это и делал, когда он воспринимал себя исключительно как центральную империю. Долгое время у Китая просто не было ни политических, ни экономических достаточных ресурсов, а вот сейчас Китай их приобрел, и поэтому Си Цзиньпин сам по себе мимикрирует под новую обстановку.
Он всегда был решительным, довольно жестким, всегда за его улыбкой таилось понимание того, что он объясняет многие вещи не странам-партнерам, а просто малым детям, которые не до конца что-то понимают, поэтому с ними надо как-то по-доброму поговорить. Что многие их поступки, в том числе и неуважение к КНР, исходят не из желания оскорбить, а просто из непонимания того, насколько велик Китай, поскольку далеко не каждый заурядный ум способен оценить развитие Китая. И вот сейчас Си Цзиньпин просто стал более решительно говорить. От него же этого требует и масса его граждан, которые, признаем откровенно, восхищаются многими высказываниями президента России Владимира Путина, жестко и иногда просто крайне нелицеприятно критикующего Запад. Неслучайно в Китае сам по себе образ Путина едва ли не более популярен, на мой взгляд, чем образ реального Си Цзиньпина. И поскольку рядовой обыватель всегда судит не по делам, а по лозунгам и высказываниям, сейчас Си Цзиньпин тоже возвращает себе лично это вот право быть жестким, – подчеркивает Алексей Маслов.
