«Азаттык» и дискуссионная площадка «Эсимде: осмысляя свою историю» представляют публикации о все еще закрытых страницах истории через судьбы отдельных людей.
История семьи Мамыркан ата - история рода, который выжил вопреки. Вопреки испытаниям, которые выпали на долю всего народа. Многие семьи, рода, отдельные люди пережили страшные тяготы на земле кыргызской с 1916 года и позже - в советские времена. Это история людских потерь, как сейчас принято говорить, человеческого капитала, или еще циничнее – демографическая убыль. Можно ли ее подсчитать с того знаменательного и трагического для народов Центральной Азии года.
Мы часто рассматриваем трагедии, оперируя цифрами или схемами, как, например, традиционное древо рода – санжыра, которое есть почти во всех семьях кыргызов и не только. Но как в этих схемах и цифрах показать тех, кто мог бы жить, иметь детей внуков, потомков того поколения? Как показать все те перипетии, которые пережила каждая семья? Судьбу отдельного человека?
История семьи Мамыркана из Дархана драматична. Человеческий героизм и трагизм членов его семьи с одной стороны эксклюзивен, а с другой - статичен. Поскольку практически каждая семья Прииссыкулья и не только пережила все эти непростые времена.
Род Мамыркан сегодня занимает несколько кварталов в живописном селе Дархан. Это только потомки тех, кто выжил. А если бы все они остались живы? Если бы Ажар смогла сохранить не только мужа, но и всех 14 своих детей?
Мамыркан
Еще мальчишкой, рано совсем, Мамыркан остался сиротой. Почти с отрочества он работал батраком у местного русского предпринимателя в цехе по переработке кожи. Многому научился. Когда уже повзрослев он уходил, тот в благодарность дал ему двух баранов. С этого началось приумножение имущества позже довольно известного в Прииссыкулье бая, или как позже его обозначили красноармейцы – кулака Мамыркана. Отца большой семьи, предприимчивого и мудрого, который старался беречь свой род от невзгод и увеличивать его благосостояние.
Еще с детства Мамыркан мечтал о четырех сыновьях, часто об этом говорил. Всевышний дал эту возможность, подарив ему четырех статных, сильных сыновей. Становье и только начинавший умножаться и крепнуть род Мамыркана расположились в живописных горах – на джайлоо Кашка-Суу, что на южном берегу магического озера. Эта земля всегда слыла священной и благодатной. Издревле сюда ходили в паломничество и строили храмы монахи разных вероисповеданий. Здесь оседали народы, бежавшие от различных смут. В те времена помимо живших и разбросанных в основном в предгорье кыргызских родов сюда тянуло многих: и русских поселенцев (все больше и больше на плодородные земли), и китайских купцов (за опием, который благодатно рос в этих горах). Издревле озеро было широким – кенен, так говорили люди. До 1916 года.
1916 - 1917 гг. Переход в Китай, возвращение
Мамыркан знал о том, что происходило в Чуе, вокруг Иссык-Куля. Он был уже наслышан о погромах и преследованиях. До поры до времени он еще мог укрываться со своей семьей в отдаленном ущелье Кашка-Суу. Он предусмотрительно подальше в горы отогнал скот и приготовил курджун опия. Опий в то время был универсальной валютой. Кроме того он знал, что именно в Китае это сырье имеет исключительную ценность. Недаром китайские купцы и перекупщики время от времени наведывались в Прииссыкулье, скупая этот ценный товар.
Этот день случился. Гонцы известили о приближающихся карателях. Побросав свой основной скарб – юрты и утварь, семья Мамыркана - его супруга, сестра, дети, внук Исмат, которому тогда исполнилось лишь 2 года, несколько приближенных - схватили все самое необходимое и ушли через заснеженные перевалы в сторону Китая. По дороге захватили приготовленный заранее скот. Предусмотрительность Мамыркана позже спасла всю его семью. Им удалось перейти сложный перевал, добраться до Китая. Они дошли до древнего города Турфан, чтобы там недалеко осесть. Их спас запас скота по дороге, и главное - опия (уже на месте прибытия). По дороге, на перевале, они нашли грудного ребенка рядом с мертвой матерью, который все пытался ее разбудить. Тогда детей и стариков не оставляли, к тому же семья Мамыркана могла себе позволить еще одного ребенка.
Абакир Ата, правнук Мамыркана, ныне проживающий в селе Дархан, вспоминает, как его бабушка Ажар, супруга старшего сына Мамыркана, рассказывала, как кормила одной грудью своего двухлетнего сына Исмата, а другой - найденного приемыша. Мальчик, потом сыграет трагическую роль в этой семье, а пока им вместе предстоит идти до Китая, пережить этот трудный поход и вернуться назад.
Из Китая вернулись все. Не сразу, в течении 1917 - 1918 годов. Только сестру Мамыркана оставили. Позже до них дошло известие, что она вышла там замуж, у нее дети и много внуков.
Раскулачивание и репрессии
Вернувшись на родину, семья Мамыркана потихоньку стала приходить в себя, заново обустраиваться. Сильные, предприимчивые мужчины сохранили свои семьи, ощущение своей родины, земли давало им силы. Семья окрепла, стала вполне зажиточной. Но это уже был СССР с формирующимся собственным представлением о том, как должны жить люди – «в равенстве и братстве». С необходимостью делиться и поднимать государство, которое отбирало «излишки», даже совсем мизерные по тем голодным временам.
Все мужчины семьи Мамыркана – крепкие собственники, имевшие скот, смотрелись особенно неблагонадежными. Они не торопились делиться с государством, которого не интересовала их большая семья с многочисленными и уже подросшими детьми, и все издержки трудных времен. К тому же все эти мужчины вернулись из-за границы - Китая. В той ситуации тотального недоверия и начинающихся репрессий этот «пунктик» имел особое значение. Уже тогда по всему СССР начались репрессии всех мало-мальски неблагонадежных людей и даже этнических групп. Особенно тех, кто когда-то жил, имел происхождение или хоть какое-то время находился вне территории Советского Союза.
С Дальнего Востока в спешном порядке переселяли корейцев, начались репрессии так называемых харбинцев - бывших российских и советских эмигрантов, вернувшихся из Китая (особенно массово из г. Харбин). Красный или Большой террор шел по всей стране. Целью подобных операций провозглашалась борьба с диверсионными повстанческими и шпионскими кадрами разведок капиталистических стран. Если в большинстве предписаний к расстрелу «харбинцев» стоит обвинение в «пособничестве японской разведке», то в обвинении вернувшимся из Китая в Центральную Азию, в Приисыкулье в частности, чаще фигурирует то, что они были «агентами английской разведки». К этому часто добавлялось – «передавал шпионские сведения военно-экономического характера» и другое.
Мамыркан и трое старших сыновей как и тысячи тогда «сомнительных граждан» часто по плановой, расстрельной, разнарядке попадают в переполненные тюрьмы. Только младший, сильно больной тогда Дуйшонбу остался в большой семье. Да и то не надолго, ровно до начавшейся скоро Второй мировой войны.
А пока в тяжелых условиях переполненных тюрем с голодными, завшивевшими и измученными узниками в одной камере находились Мамыркан и три его сына. В нечеловеческих условиях, душных и тесных камерах с большим количеством узников их отец начал быстро угасать. Сыновья потом рассказывали, что одели отца в чистую ткань, чтобы насекомые меньше проникали к телу, приподнимали отца к окну, чтобы он мог глотнуть свежего воздуха. На жадный вздох отца и его реплику - «Как здесь хорошо!» - второй сын Аалый спрашивал, пытаясь как-то юмором поддержать дух отца и собратьев: «Да? Даже лучше, чем на нашем джайлоо Кашка-Суу?». Они смеялись, понимая абсурдность сравнения.
Вскоре Мамыркан умер. Пережитые скитания, подорванное здоровье и тюрьма добили отца семейства – основателя и предводителя рода. Сегодня его имя живет в Дархане. Значительная часть села – потомки этого человека. Здесь Мамыркан пережил голодное детство, потерю родителей, батрачество, Уркун 1916 года, переход в Китай, где он не потерял никого, тоску по родине, куда он вернулся со всеми, и где он вновь вместе с семьей смог подняться. Но он не пережил репрессий – Большого террора 1937-1938 годов. Как и два его сына – Аалый и Актан, ненадолго пережившие его, расстрелянные в том же году. Сильные, молодые – каждый из них мог создать свой большой род. Впрочем, Аалы оставил после себя троих детей, Актан не успел. На воле оставался еще младший брат Дуйшен. Старший Исмаил, измученный, потихоньку умирал на нарах.
Исмаил и Ажар
Исмаил выжил. Он был настолько истощен и болен, что охранники, решив, что он уже не выживет, просто выбросили его из тюрьмы. Некий человек, который знал семью Мамыркана еще до ареста, и который оказался с его семьей в одной камере, остался в памяти семьи как «бир татар». Он отправил в Дархан весточку о том что живым остался лишь Исмаил, что он полуживой и что его необходимо срочно забрать.
Когда весточка дошла в осиротевшую семью, в ней кроме сильно хворающего Дуйшена, были лишь женщины и дети. Ажар, жена Исмаила, останется в памяти всего рода решительной и мужественной женщиной. Она родила 14 детей, пройдя через все трудности. Но сохранить удалось лишь двоих родных и того приемного ребенка, которого они подобрали на перевале возле остывшей матери.
Ажар сразу собралась в путь за мужем. Она запаслась древним походным блюдом гулазык, состоявшим из перетертого и высушенного мяса, пережаренного с солью и смешанного с перемолотым ячменем. Гулазык при всей его высокой калорийности долго хранился в виде скатанных шариков в холщевых мешочках.
С пристани Кой-Сары, что на южном берегу Иссык-Куля, до Балыкчи она добирается на пароходе. С Балыкчи до Фрунзе - на арбе. С трудом она находит «того татарина», больше в городе она никого не знает. Затем они забирают полуживого Исмаила. В огороде Ажар отмывает его «черным мылом» в течении 10 дней, выхаживает и увозит домой. На обратном пути до Рыбачье они добираются на арбе, там – на пароходе до Кой-Сары. В шторм Исмаил заболевает еще больше и уже не может встать. Уже на берегу родного озера, чтобы добраться до родного Дархана, Ажар приходится на себе нести мужа. Взгромоздив на себя Исмаила, она останавливается каждые несколько метров и возвращается обратно за курджуном. Так попеременно она передвигается в сторону Дархана.
В районе местности Боз-Бешик издали ее заметил старый чабан, он отправляет к ней сына с запасной лошадью. Тот привозит их в юрту. Когда обессилившая женщина и ее еле живой муж немного приходят в себя, чабан спрашивает: «Кто вы, чьих будете и откуда идете?». Ажар, опустив голову, не может назвать имя своего свекра Мамыркана, так сложилось у кыргызов по древней традиции. Еле живой Исмаил, полушепотом произносит имя своего отца.
«Мамыркан, о всевышний! Конечно, я его знаю, это такой известный человек!» - говорит старик. Он режет черную овцу, заворачивает в еще горячую шкуру Исмаила - так лечили кочевые народы обессилевших воинов. Отпаивает его неделю свежим бульоном. Через неделю на двух лошадях сын чабана отвозит Исмаила с Ажар до того места, где река разделяет Саруу и Дархан. Пара возвращается к семье, к детям - Исмату, Марие и приемному сыну.
Исмаил потихоньку приходит в себя, работает пастухом. Несколько лет они живут дружно с семьей, поднимая детей. Но в 1938 году их приемный сын сдает отца в НКВД, рассказав, что тот приговоренный репрессированный, оставшийся в живых и вернувшийся домой. В том же году Исмаила арестовывают и расстреливают в Караколе. Из четырех сыновей Мамыркана остается лишь один - Дуйшонбу.
Позже раскаявшийся приемный сын просит прощения у матери, та его проклинает и выгоняет из дома.
Исмат – сын Исмаила и Ажар
У Исмата за пять дней до войны в 1941 году рождается сын Абакир, который поведал нам эту историю этого рода. Исмат попадает в первый военный призыв Красной Армии. С самого начала войны Красная Армия отступает с большими потерями, значительная часть солдат попадает в плен. Этой участи не избежал и Исмат. В плену он попадает в подразделение пленных советских солдат, перепрофилированных в германские трудовые подразделения. По одной версии это была Власовская дивизия, по другой - Туркестанская. Там, в районе Польши, он был распределен в подразделение хозяйственной части, где находится некоторое время. Позже это подразделение было разгромлено, и он, раненый, попадает в санитарную часть. Оттуда Исмат возвращается в отряды Красной Армии и служит уже до конца войны.
Вернувшись на родину в 1946 году Исмат работает в тогда уже сформированном колхозе в качестве бригадира. И когда, казалось бы, уже все налаживается, происходит следующее …
О судьбе советских военнопленных мы рассказывали в эссе «Сыдык из Баткена. Судьбы военнопленных Второй мировой войны». Их всех тогда называли предателями - по расхожему выражению Сталина: «У нас нет военнопленных, у нас есть предатели». Они уже в самом СССР отправлялись в так называемые трудоисправительные лагеря в большей части системы ГУЛАГа – это в лучшем случае, в худшем их просто расстреливали.
Еще в немецком плену вместе с земляками Исмат фотографируется. Один из прошедших плен и выживших сельчан сохранил фотографию, привез ее домой. И даже умудрился ею где-то похвастаться. На этой фотографии был запечатлен в том числе и Исмат. Этого было достаточно, чтобы бы его вновь арестовали в 1947 году - через год после возвращения.
Он был отправлен в лагерь строгого режима в городе Норильске в Сибири, одно из подразделений ГУЛАГа, где работал в тяжелых условиях на лесоповале. Многие не выдерживали тяжелейших условий содержания и сибирского климата, болели и умирали. Обессиленный после фронта и новых испытаний Исмат заболевает и умирает от истощения ровно за неделю до хрущевской амнистии в 1953 году. По этой амнистии был выпущен земляк Исмата из села Саруу – Укон, они находились в одном лагере и пытались поддерживать друг друга. Вернувшись на родину Укон, приходит в Дархан, рассказывает о последних днях жизни Исмата, которые прошли на его глазах. Вместе с семьей они читают поминальную молитву.
Исмат – внук Мамыркана:
- родился в 1914 году;
- Уркун (1916 г.) – он семьей бежит в Китай, ему два года;
- в 1918 году он с семьей возвращается в Киргизию, ему 4 года;
- в 1941 году его забирают на фронт ВОВ, ему 27 лет;
- в 1946 году он возвращается с ВОВ, ему 33 года;
- в 1947 году – арест, ГУЛАГ – 34 года;
- в 1953 году он умирает, в 41 год.
Ажар лишается единственного сына – Исмата. У нее остаются одна дочь – Мария и единственный внук Абакир.
Абакир
Абакир ата, тот, кто поведал нам эту историю рода Мамыркан, родился за пять дней до Великой Отечественной войны. У него самого родятся шестеро детей, как и у других, оставшихся в этом роду. Две сильные женщины – бабушка (Ажар эне) и мать вырастят его, отправят получать образование. Он станет дедом. Вместе с двоюродными братьями они будут искать информацию о своих отцах. Обратившись в Государственный архив комитета национальной безопасности Кыргызской Республики, они получат справки о реабилитации деда Мамыркана Шопокова – отца убитых сыновей, их отцов: Мамырканова Актана, Мамырканова Аалыя и Мамырканова Исмаила.
Сегодня их имена выгравированы на памятном камне Мемориала жертвам политических репрессий в городе Караколе, что в 40 километрах от живописного села Дархан. Здесь покоится 2546 репрессированных в то время, эта цифра только по Иссык-Кульской области, из них 400 человек расстреляны. Это лишь те, о ком мы знаем по официальным источникам.
Там же в Парке Победы города Каракола находится другой Мемориал - в честь 100-летия Уркуна (Великого исхода), где иллюстрирована трагедия 1916 года. В ней на барельефах запечатлена картина той трагедии. Трагедии, в которой Мамыркан смог сохранить семью и вернулся на родину. Но здесь на его родной земле у него и его сыновей отняли жизнь.
Эльмира Ногойбаева, дискуссионная площадка «Эсимде: осмысляя свою историю».
Бактыгуль Жумакадыр кызы, главный архивист Иссык-Кульского областного государственного архива.
