Он считает, что на политические события в Центральной Азии, произошедшие в уходящем году, повлияли не только внешние факторы, но и изменения во внутренней политике в странах региона.
«Азаттык»: 2023 год для Центральной Азии, наверное, стал самым богатым на саммиты с участием Китая, России, США и стран Европы. Лидеры стран региона стали желанными гостями в столицах мировых держав. Можно ли говорить, что этот год стал годом признания региона как единого целого в глазах мировых лидеров?
Умаров: 2023 год – это год, в котором сошлись результаты событий последнего десятилетия в Центральной Азии и последствия внешних кризисов, которые тоже внесли свою лепту. В первую очередь интерес, который мы наблюдаем к Центральной Азии, и тот факт, что саммиты проходили именно в формате «1+5» – это, конечно, результат произошедших изменений внутри Центральной Азии. Можно говорить о том, что особенно с 2016 года происходит трансформация во всех странах Центральной Азии. Началось все активно меняться с Узбекистана. Потом эти же процессы стали наблюдаться в Казахстане, в Кыргызстане, Туркменистане и на подходе к этим же процессам находится Таджикистан.
В первую очередь я говорю о внутриполитических изменениях, о транзитах власти, о том, что первое поколение лидеров в Центральной Азии сменяется вторым и у второго поколения другое представление о роли региона в мире и о роли их самих во внешней и внутренней политике. Мы видим, что возникает костяк из двух стран – Узбекистана и Казахстана - которые формально заявляют о демократизации, о реформах, об увеличении своего присутствия в мировой экономике, о привлечении инвестиций, об интеграции в мировое сообщество. Естественно для того, чтобы интегрироваться в это международное сообщество, необходимо интегрироваться и между собой, им нужно больше сотрудничать. И в последние годы мы видим, как Ташкент и Астана все больше и больше заявляют о партнерских направлениях и занимаются наращиванием сотрудничества друг с другом и с другими странами Центральной Азии. Это первый фактор.
Второй - это, конечно, внешний кризис – война в Украине и новая роль России в мире. Россия стала более изолированной, более токсичной, с ней довольно сложно, для некоторых стран – невозможно вести диалог. Поэтому если раньше для стран Запада было более или менее нормально присутствовать в Центральной Азии как бы через Россию, то теперь это невозможно. Если раньше головные офисы диппредставительств или крупных компаний находились в России и отвечали за центральноазиатский регион, то теперь так делать невозможно, нужно напрямую общаться с регионом, присутствовать в регионе. Стало даже наоборот – некоторые страны или некоторые компании для того, чтобы поддерживать хоть какие-то контакты с Россией или находиться на российском рынке, сейчас предпочитают это делать через Центральную Азию.
И вот я бы сказал, что в первую очередь действия самой Центральной Азии и, во-вторых, влияние внешних кризисов повлияли на то, что регион признали или увидели в регионе что-то более цельное. Этого не происходило в первые десятилетия развития Центральной Азии как независимой группы стран.
«Азаттык»: Об интеграции в регионе говорят давно, на самых разных уровнях. Но делается это как-то осторожно, с оглядкой на Москву. Западу же, наоборот, интересен формат «С5». Учитывая последние тенденции в мировой политике, по вашему мнению, приблизилась ли реальная интеграция?
Умаров: Как я уже ответил выше, есть новое видение внутри стран Центральной Азии о том, что страны должны друг с другом больше сотрудничать. В первую очередь это, конечно, результат действий Ташкента – с 2016 года с приходом Шавката Мирзиёева к власти поменялись приоритеты во внешней политике. И абсолютно точно можно сказать, что главный приоритет – это отношение с соседями, увеличение товарооборота, взаимных инвестиций, увеличение каких-то платформ для сотрудничества и увеличение присутствия Узбекистана в других странах и наоборот. Этот процесс происходит уже 7 лет, и он дает собственно свои результаты. Мы видим, что на политическом уровне улучшаются отношения абсолютно у всех стран Центральной Азии, даже Кыргызстан и Таджикистан, несмотря на то, что между ними происходят вооруженные конфликты, идут на компромисс, проводят межправительственные комиссии по разрешению территориальных споров, абсолютно точно с самого верхнего уровня политических структур есть желание решить этот вопрос.
Мне кажется, что дело здесь не столько в том, что интеграция долго проходила с оглядкой на Москву, а в том, что у первых лидеров независимых стран Центральной Азии интеграция в принципе не могла быть приоритетом внешней политики. Она была опасна, в первую очередь, для их собственной легитимности в глазах своего общества, потому что это были лидеры, которые находились у власти еще с советских времен, это были лидеры, которые собственно и приняли решение формально о независимости. И для них было необходимо доказать обществу, что в независимом формате существовать каждой из стран Центральной Азии намного выгоднее, чем в составе какой-то группы, чем в каком-то интегрированном состоянии.
Несмотря на то, что по факту интеграция была взаимовыгодной и более перспективной с точки зрения всеобщего развития, они не могли на это пойти, потому что они не могли объяснить обществу, зачем надо было выходить из состава Советского Союза, если снова говорится об интеграции и взаимосотрудничестве. Зачем надо было тогда рушить и так интегрированную систему? У второго поколения политических лидеров стран Центральной Азии такого вопроса не стоит, по крайней мере, он не такой актуальный. Общество в нынешних странах Центральной Азии, которое помнит советские времена и может предъявить претензии в лицемерии своим политическим элитам, уже не находится в большинстве. Большинством является молодое население стран, 70% коллективного населения всех стран Центральной Азии моложе 40 лет. То есть это люди, которые уже не помнят никаких заявлений или публичных высказываний по поводу Советского Союза.
«Азаттык»: С начала вторжения России в Украину часто высказываются мнения об изменении роли ЦА в мировой политике. Спустя два года стало понятно, что Россия заинтересована в еще большем сближении с регионом, а Запад только-только понял, что настало время для изменения своей политики в регионе. Сейчас регион стал похож на дрейфующую льдину, которая прибита к берегам России и Китая, но время от времени плывет в сторону западных партнеров. Можно ли сделать прогноз, как будет меняться роль региона в мировой политике?
Умаров: Мне нравится метафоричность вашего вопроса и то, что вы сравниваете Центральную Азию с дрейфующей льдиной, которая прибита к берегам России и Китая. Мне кажется, в этом что-то есть. Действительно, Центральная Азия прибита к России и Китаю и никуда от этих двух стран не денется из-за своей географии, из-за уже довольно налаженных связей, существующих между странами региона с Россией и Китаем. Поэтому это воспринимается как факт. Здесь никаких новых трендов в отношениях с этими двумя державами не будет. Будет только увеличение присутствия Китая, некая трансформация присутствия России, но все еще активное ее присутствие.
Но я не соглашусь с тем, что время от времени регион будет плыть в сторону Запада и отплывать от него, потому что в интересах стран Центральной Азии, в том числе потому, что они прибиты к берегам России и Китая, иметь диверсифицированный набор союзников и партнеров по всему миру. И абсолютно любая страна, которая заинтересована в своем присутствии в регионе, она, по мнению находящихся сейчас у власти политических элит региона, должна иметь право на присутствие. Но главное условие для присутствия этих стран – это мирное сосуществование со всеми уже присутствующими странами в регионе. Поэтому я не думаю, что правильно использовать метафору о дрейфовании стран то к одному полюсу, то к другому. Мне кажется, что намного лучше говорить о сосуществовании всех стран в регионе. То есть идеальное будущее, которое в своих представлениях имеют лидеры стран Центральной Азии, это когда абсолютно любые страны, у которых даже свои двусторонние отношения могут находиться на историческом минимуме, как у США и России, например, могут при этом вполне сосуществовать в Центральной Азии. И это то, к чему каждая из стран Центральной Азии отдельно или вместе, стремится в своей внешней политике.
«Азаттык»: Востребованность Центральной Азии в мировой политике в последние два года очевидна. Но война в Украине рано или поздно закончится. Как итоги конфликта скажутся на регионе?
Умаров: Да, действительно, такого интереса к региону со всех уголков мира, наверное, не было бы, если бы не произошло вторжение России в Украину, если бы не произошло изменение структуры отношений США и Китая. Это действительно очень важный фактор, который приковал интерес многих стран к Центральной Азии, но также не стоит забывать о внутренних процессах, которые в регионе происходят, которые происходят в каждой отдельно взятой стране. И мне кажется, что итоги этих внешних кризисов и то, как они скажутся на регионе, зависит от того, что будет происходить внутри этих стран.
Если мы говорим о сценарии развития, демократизации, улучшении общей атмосферы для инвестиций, увеличении присутствия других стран в регионе, увеличения конкурентноспособности стран Центральной Азии – если страны будут двигаться в этом направлении, то вполне вероятно, что эти внешние кризисы, как война в Украине, окажут положительный эффект на взаимосвязи Центральной Азии с другими странами. Если этот внешний импульс не получится трансформировать во что-то внутреннее, если не получится те страны, которые сейчас обратили внимание на Центральную Азию, приковать чем то, что не связано с внешним миром, а связано исключительно с внутренними процессами Центральной Азии, то, конечно, это будет упущенной возможностью.
Здесь, конечно, мы сталкиваемся со многими другими проблемами, которые есть во внутренней политике каждой из стран Центральной Азии. Мы говорим о реформах, улучшении всеобщей ситуации в каждой отдельно взятой стране. Мы говорим о том, можно ли ожидать этого или это только пыль в глаза, и реформы не будут продвигаться дальше, и режимы будут больше консолидировать власть в руках конкретных людей. Тут многое зависит от поведения каждой страны, каждого режима во внутренней политике.
«Азаттык»: А теперь немного о Кыргызстане. После прихода к власти Садыра Жапарова в 2020-2021 годах в регионе к нему относились достаточно осторожно. Как за 3 года, на ваш взгляд, изменились позиции президента Кыргызстана среди лидеров стран Центральной Азии?
Умаров: Да, действительно, когда Садыр Жапаров только пришел к власти, к нему относились достаточно осторожно, потому что не понимали, чего от него ожидать. Я напомню, что он первый президент Кыргызстана, который не начинал свою политическую карьеру в советское время. Это в явном виде второе поколение политиков Кыргызстана и Центральной Азии, поэтому ему сложно было найти какой-то общий язык с коллегами из других стран. И лидерам других стран, таким как Мирзиеев и Токаев, людям абсолютно советским, было сложно найти общий язык с Жапаровым. К тому же, учитывая его довольно интересную биографию с многими событиями, которые можем трактовать неоднозначно, к нему присматривались, действительно ли он заслуживает доверия, можно ли полагаться на него. Учитывая и то, как он пришел к власти, тоже были вопросы о том, насколько его положение стабильно, насколько стабилен его режим, можно ли с ним иметь дело и полагаться на его обещания. В первые годы такое было.
Но сейчас, мне кажется, есть ощущение, что Жапаров вполне себе контролирует ситуацию, держит свой политический режим достаточно стабильным. Есть некоторые претензии к тому, к каким методам он прибегает, какие заявления делает и на кого внутри кыргызстанского общества он опирается. Но это что называется вопросы второго порядка. Первого порядка – это, конечно, тот факт, что он достаточно популярен и добивается изначально поставленных целей. Он изначально, когда пришел к власти, говорил о консолидации, говорил, что перепишет Конститутцию и сделает должность президента более влиятельной, чем это было раньше. И в целом он этого всего добился и продолжает двигать политический режим Кыргызстана в этом направлении. Поэтому я думаю, что все эти его успехи по стабилизации его авторитарного режима сделали свое дело, и теперь он действительно воспринимается как человек, который понимает, что говорит и, мне кажется, среди соседей увеличился уровень доверия к нему лично и к его широкопонимаемой команде. Поэтому его позиции сегодня достаточно стабильны.
«Азаттык»: Все лидеры Кыргызстана традиционно говорят, что ведут многовекторную политику. Но, как отмечают эксперты, вектор все-таки немного смещен в сторону Москвы. По вашему мнению, с учетом последних тенденций на мировой арене, реально ли вести действительно многовекторную политику? И вообще, возможно ли выстраивать одинаково сбалансированные отношения со всеми партнерами?
Умаров: Да, мне кажется, все страны Центральной Азии проводят многовекторную политику, это главный ключ к успеху нормального существования и развития страны. Невозможно, учитывая географию, учитывая те условия, в которых находится каждая из стран Центральной Азии, зависить исключительно от одного партнера. Поэтому каждая страна, каждый лидер пытается балансировать и диверсифицировать своих партнеров по миру, и в этом нет ничего нового.
Но пришедший к власти в Кыргызстане Садыр Жапаров и его команда, мне кажется, не совсем комфортно себя чувствуют в отношениях с Западом и считают, что присутствие Запада уж слишком раздуто в Кыргызстане. Поэтому пытаются его минимизировать, пытаются свести его к тем же уровням присутствия, которые мы наблюдаем, например, в Узбекистане. Собственно, отсюда и следует все те действия, которые были предприняты Кыргызстаном в последнее время. Мне кажется, Садыр Жапаров рассматривает присутствие Запада в своей стране как опасное из-за, по его мнению, дестабилизирующих факторов. По его мнению, все некоммерческие организации, которые поддерживают жизнь гражданского общества, являются источником опасности для его собственной стабильности. Поэтому он этим странам, собственно, не доверяет и поэтому склоняется к увеличению отношений сотрудничества с теми странами, которые он понимает, которые разделяют с ним ценности. И на данном этапе это, конечно, Россия в первую очередь, во вторую – это Китай.
Но при этом надо понимать, что со странами Запада Кыргызстан не собирается разрывать отношения, но минимизировать их присутствие к некоему уровню, который позволит формально к ним обращаться и иметь доступ к каким-нибудь финансовым инструментам, но при этом не давать доступа им к активному присутствию в гражданском секторе.
Форум Facebook