Почему одним можно, а другим нельзя?

Почему в одном случае попытка насильственной смены власти осуждается и жестко карается законом, а в другом воспринимается как легитимное и справедливое событие? Почему одним можно, а другим нельзя совершать досрочную смену власти? Почему какая-то группа людей присваивает себе право говорить от имени всего народа, но у одних это получается, а другим в таком праве отказывают? В свете недавнего эпатажного броска через забор «Белого дома» эти вопросы вновь вызывают острый интерес у многих.

Начинать надо с основы, которая гласит, что источником власти является народ. Эта норма прочно закрепилась в Конституции страны, неизменно перекочёвывая из одной редакции в другую. Никто никогда не оспаривал ее. Но что значит народ? Что или кто является народом? Я, мой сосед, группа митингующих на площади, бандиты, милиционеры, молодежь и пенсионеры – все это народ. И кто тогда имеет большее право говорить – что вот я, мол, и есть народ?

Человечество в ходе долгого исторического развития выработало ряд инструментов, которые позволяют находить ответы на эти крайне сложные вопросы. Да, народ это все мы вместе и каждый поодиночке. Каждый имеет право на высказывание своей точки зрения. Но право это не может распространяться бесконтрольно, поскольку рядом стоит точно такой же представитель народа, с точно такими же правами. Следовательно, право одного ограничивается тогда, когда происходит нарушение права другого.

Народ, чисто физически, не может выражать свое единое мнение. Во-первых, потому что мы все разные и с разными точками зрения, а во-вторых, потому что невозможно собрать все 5 с лишним миллионов граждан страны и получить их мнение. Прямая демократия, когда все решается на площади, может работать в малом государстве, где жителей несколько тысяч, но невозможна в крупных государствах. Поэтому появился механизм представительства народа – выборная власть. А для ее формирования был создан институт выборов.

Механизм выборов тоже не идеальный, но он дает ответ на вопрос – почему он, а не я нахожусь во власти? Ответ дается простой – потому что так хочет большинство населения.

Народ не всегда выбирает наиболее достойных. Часто бывает, что голосуют за более крикливого, того, кто много обещает, а не того, кто более честен и работоспособен. Но это уже вопросы к народу, его мудрости и зрелости, а не к механизму реализации его воли.

По этому поводу в Кыргызстане нет больших споров, и доктрина законной и легитимной власти, как власти выборной, почти всеми воспринимается как справедливая.
Проблемы возникают, когда мы сталкиваемся с вопросом – а почему в 2005 и 2010 гг. народ или его часть совершили смену власти без выборов и это преподносится как легитимное, справедливое и благое для общества дело? Один из наиболее распространенных, бытующих в обществе ответов – победителей не судят. Мол, если бы революционеры не смогли взять власть, они были бы преступниками, а поскольку они победили, то они представляются как народные заступники и легитимные политики.

Такой ответ верен только отчасти, причем в очень малой степени. Да, действительно, успех двух революций (будем называть их так) в какой-то мере предопределил и последующую легитимацию пришедших к власти революционеров. Однако не это было главным.

Дело в том, что власть, даже пришедшая в результате выборов, остается легитимной и законной ровно до тех пор, пока сама следует законам и морали, существующим в стране.

Власть и в 2005 и в 2010 гг. стала нелегитимной. Она проводила антинародную политику и при этом она закрыла все легальные каналы ее смены. То есть получить власть на выборах стало невозможным. И Акаев, и Бакиев перешли к откровенно семейному правлению и взяли курс на узурпацию власти. Понятно, что и эту точку зрения кто-то может оспорить, вопрошая: а где доказательства и в чем это выражалось?

Важным критерием является общее настроение людей и неприятие существующей власти. Если мы вспомним (благо события были относительно недавно), в 2005 и 2010 годах авторитет власти был крайне низок, подавляющее большинство населения откровенно возмущалось тем, что она делает, и считало ее антинародной. То есть легитимность власти была очень низкой.

Но это еще не повод для ее насильственного смещения. Власть стала не просто не легитимной, но и преступной по своей сути, поскольку принимала активное участие в различного рода преступлениях (рейдерство, коррупция, убийства, шантаж и мошенничество). И хотя судебных решений по этому поводу тогда не было, но общественность была уверена, что именно представители высшей власти напрямую замешаны во многих преступлениях.

Однако, даже этого недостаточно, чтобы начать смещение власти насильственным путем.

Главное было то, что не было сколько-нибудь действенных каналов воздействия на нее, таких, например, как обращения, петиции, влияние на принятие законов и их исполнение, и та власть не собиралась уходить по результатам выборов.
Они собиралась сидеть вечно, по крайней мере, пока есть кому келейно передать бразды руководства страной. То есть нам грозил возврат к феодальному прошлому, когда власть передается не на основе выборов, а по наследству или путем назначения преемника.

Таким образом, для оправдания насильственной смены власти необходимо наличие нескольких факторов:
1) не легитимность (непопулярность) власти;
2) прямое участие власти в преступлениях;
3) невозможность сместить власть законным (посредством выборов) путем.

У народа был выбор – терпеть нарушения и медленно погружаться в пучину семейного феодализма или сопротивляться. В Кыргызстане часть общества в 2005 и 2010 гг. выбрала второе, а остальная часть, в большинстве своем, поддержала наиболее активных.

Таким образом, основания для внеочередной смены власти в 2005 и 2010 гг. были более чем достаточные, и производились они, как это будет не странно звучать для юристов-буквоедов, в полном соответствии с Конституцией КР.

В конституционном праве есть такое понятие как право народа на сопротивление тирану. В определенной интерпретации это звучит как право народа на сопротивление и свержение преступного режима. Этот принцип даже закреплен в Конституциях ряда развитых демократических стран. Такое право является производным от народного суверенитета. Народ, если исчерпаны все другие методы воздействия на преступную и нелегитимную власть, имеет полное право свергнуть ее. Но, повторюсь, только если все другие механизмы и инструменты эффективного воздействия на власть исчерпаны и, естественно, только если нет никакой возможности в рамках закона эту власть поменять.

Право народа Кыргызстана на власть было реализовано через сопротивление антинародному, антизаконному и авторитарному режиму, который узурпировал власть и не собирался с ней расставаться через выборы.

Почему одним можно, а другим нельзя
Почему именно Отунбаева, Атамбаев, Текебаев, Сариев и ряд других членов Временного правительства получили власть после того, как Бакиев бежал? Почему не другие? Ответ лежит на поверхности – они были наиболее активны, известны, поддерживаемы, а значит, легитимны на тот период, поскольку именно они возглавляли оппозиционное движение, активно борющееся с антинародным режимом.

Представим на минуту, что малоизвестные Сидоров, Иванов или Ташматов получили властные полномочия. Как отреагировала бы общественность? Очевидно, что никто бы не признал их притязания, и началась бы активная борьба, в том числе с применением насилия. ВП, может быть, не нравилось многим, но они были наиболее легитимны на тот период времени.

Другое дело то, как некоторые из них повели себя потом, но это уже вопрос не легитимности, а качества элиты, их способности ставить общественные интересы выше личных. Впоследствии же высшая государственная власть была сформирована на основе выборов, что вернуло развитие событий в нормальное, конституционное русло.

Понятно, что если нынешняя власть пойдет по порочному пути предыдущих режимов, то вопрос о ее антинародности и преступности также может встать на повестку дня. Очень хочется надеяться, что такого не произойдет, поскольку неся с собой некоторый элемент очищения, насильственная смена власти одновременно ведет к разрушению устоев государства, падению морали и ценностных ориентиров в обществе.

Бакиев после революции оказался не лучше Акаева, а во многом и быстро обошел его. И это стало проявляться, начиная с 2005 года. Но это еще не было убедительным поводом для его насильственного смещения, и реакция на попытку захвата власти Урматом Барыктобасовым это показала. В июне 2005 года не было оснований для насильственной смены бакиевской власти, поскольку тогда еще было большое окно возможностей как для развития страны, так и для регулярной, в рамках закона, смены власти. Провал барыктобасовского мятежа был воспринят большинством общества как закономерный и справедливый. Точно также был воспринят демарш Барыктобасова и в 2010 г. Его претензии на власть не имели под собой сколько-нибудь широких политических и социальных оснований.

Только когда сложились воедино несколько факторов, о которых мы говорили выше, появилось существенное основание для свержения Бакиева насильственным путем.

Возвращаясь к мирно начавшемуся и бурно закончившемуся митингу 3 сентября, и для того, чтобы дать ему свою оценку, следует задать себе вопросы:
1) Является ли нынешняя власть нелегитимной и преступной?
2) Существуют ли сейчас законные методы воздействия на власть?
3) Возможна ли реальная смена нынешней власти на основе выборов?

По этому поводу могут быть разные мнения, но очевидно, что утвердительно на все три вопроса ответят крайне малое количество граждан республики. Это означает, оснований для насилия и внеочередного смещения власти сегодня нет.

Легитимность нынешних парламента, правительства и президента не ставится под сколько-нибудь серьезное сомнение. Можно говорить и спорить об их неэффективности, популизме и других пороках, но то, что именно они сегодня находятся у власти, не воспринимается как несправедливое явление. Нынешняя власть – отражение народных предпочтений, таких, какие они есть сейчас.

Преступность власти также пока под большим вопросом. Есть многочисленные факты коррупции, люди говорят о рейдерстве, о других возможных преступлениях, но нет фактов о том, что эта власть напрямую участвует в серьезных преступлениях, особенно против политических и социальных прав граждан.

Можно ли воздействовать на власть законными методами? Можно. Для этого у оппозиции есть большие возможности в стенах парламента. Оппозиция активно использует парламентскую трибуну для критики, и власть вынуждена считаться с ней. Может это работает не так эффективно как хотелось бы, но работает. Никто не может отрицать того факта, что «Ата-Журт» или представители оппозиционной теперь «Республики» имеют возможность высказывать свое мнение свободно и влиять на принятие властных решений.

Что касается того, возможна ли смена нынешней власти путем выборов, то пока ответ положительный. Несмотря на ряд недостатков выборного процесса в Кыргызстане, мы, тем не менее, можем утверждать, что в целом воля народа получает свое отражение на выборах. Так было на парламентских выборах, на президентских, так происходит и на местных выборах. Пока нет существенных признаков того, что действующие политические руководители пытаются узурпировать власть путем целенаправленной, полной и последовательной фальсификации результатов выборов на всех уровнях.

Таким образом, можно констатировать, что механизм для реализации в Кыргызстане доктрины «Народ - единственный источник власти» сегодня есть, следовательно, основания для сопротивления, с применением насилия, существующему режиму отсутствуют.

Государственную власть можно не любить и критиковать, но это единственная система, которая обеспечивает приемлемый порядок в обществе. Если любое недовольство властью будет выливаться в ее силовое смещение, то это будет не государство, а конгломерат племен, группировок и кланов, которые берут власть на основе единственного принципа – «Побеждает сильнейший».

Кстати, наверное, именно о таком состоянии общества говорил или мечтал Камчыбек Ташиев на митинге 3 октября, когда упоминал Чингисхана с его сыновьями. Именно в обществе, разбитом на племена, вполне нормальным и легитимным является захват власти силой. Но если мы претендуем на наличие централизованного государства, то просто обладание грубой силой для прихода на политический Олимп недостаточно.

Необходимо хорошо понимать и разделять два явления: 1) Насильственная смена власти имеет оправдание только тогда, когда власть является нелегитимной, преступной и не осталось механизмов ее смены посредством выборов; 2) Качество власти зависит от выбора народа. Не всегда пришедшие на смену предыдущим бывают лучше их, часто бывает наоборот. Однако пока есть законные механизмы смены власти, плохое качество власти - еще не повод для ее силового смещения.

В заключении хочется отметить, что общественно–политические процессы по определению не могут быть однозначными. Законы хоть и являются четко очерченными нормами поведения, но и их интерпретация зависит от конкретной обстановки. Недаром право и закон не являются тождественными понятиями.

Право шире, чем закон, и иногда бывает, что закон противоречит праву, потому что право основано на морали, здравом смысле и справедливости, в то время как закон отражает точку зрения конкретного законодателя, не всегда справедливую. Более того, для оценки общественно-политических событий нужно опираться не только на букву, но и на дух законов, особенно Конституции. Дух Конституции же таков, что общество и государство должны строиться на принципах справедливости, и быть ориентированными на потребности и права граждан.

Нахождение приемлемого баланса между стабильностью, безопасностью, справедливостью, защитой прав граждан и необходимостью проведения болезненных реформ – крайне актуальная и очень непростая задача для политической и интеллектуальной элиты страны. От того, справится ли она с ней, зависит судьба нашего государства в ближайшие десятилетия.