Королева всегда настолько стойко переносила любые болезни и неприятности, что ее подданным казалось: она сделана из стали или какого-то другого сверхпрочного материала. На самом деле для нее это был вопрос принципа и чести: ничто личное никак и никогда не должно было мешать Служению – выполнению крайне важной функции не просто номинального главы государства, а символа национального единства.
Монарх всегда должен быть со своей страной, всегда сдержанно, с достоинством улыбаться, излучая твердую уверенность в будущем и мудрый оптимизм. Поэтому появившаяся во вторник фотография Ее Величества вместе с новым премьер-министром Лиз Трасс вызвала общенациональный шок. Люди не хотели произносить этого вслух, но кое-кто шептал: Боже, она выглядит такой слабой! Еле держится на ногах, хоть и обаятельно улыбается. А что с рукой? Кисть правой руки королевы была темно-синей, ее заливал огромный синяк. Так иногда бывает с пожилыми людьми, когда им приходится делать слишком много внутривенных инъекций, пользоваться капельницами и так далее. Да сам факт, что впервые в истории церемония отставки предыдущего премьер-министра и назначение нового происходили не в Букингемском дворце, а в замке Балморал в Шотландии, многих насторожил. Королева не могла путешествовать по медицинским соображениям. Официально это назвали mobility issues – "проблемы с мобильностью".
У современных моделей либеральной демократии много проблем, и они далеки от совершенства. В президентских республиках, США например, глава государства так могуществен, что при наличии поддержки в Конгрессе может при желании нарушить баланс между различными ветвями власти в пользу исполнительной, стать на путь превращения республики в авторитарный режим. В Британии премьер-министра только что выбирало 0,3 процента населения – члены партии, получившей когда-то, при совершенно иной ситуации в стране и мире, большинство в Палате общин – притом что общественные настроения с тех пор радикально изменились. В данный момент, например, оппозиционная лейбористская партия популярнее правящей консервативной на 10–15 пунктов. Но наличие идеально нейтрального, стоящего над всеми политическими схватками и освященного вековой традицией института монархии чрезвычайно важно в таких условиях. Монархия выступает гарантом сохранения демократических институтов, свобод и прав граждан. И, конечно, объединяет их перед лицом любых кризисов и испытаний, придает уверенность и помогает преодолевать разногласия, которые в последнее время буквально раздирают нацию.
Но институт институтом, однако долгая жизнь королевы, в этом году отметившей 70-летие пребывания на троне, это и иллюстрация огромной роли личности в истории. Елизавета II сумела воплотить лучшее в монархической традиции. Великолепным, пользовавшимся всеобщим уважением королем был ее отец Георг VI, но только благодаря странному стечению обстоятельств именно он оказался на троне, после того как его старший брат Эдуард VIII вынужден был отречься от престола – из-за желания жениться на дважды разведённой американке. Но страшно себе представить, что было бы, если бы накануне Второй мировой войны во главе Британии оказался бы человек, отнюдь не отличавшийся твердостью характера и моральными принципами, подверженный резкой смене настроений и капризам, наплевательски относившийся к писаным и неписаным правилам и даже симпатизировавший нацистам. А именно таким был Эдуард VIII.
Елизавета II сумела воплотить лучшее в монархической традиции
Сейчас у королевы нет столь явно ущербных наследников, каким был ее дядя. Но немало принцев и принцесс, которым катастрофически не хватает сдержанности, здоровой уверенности в себе и убежденности в деле, которому они призваны служить. Некоторые страдают от разнообразных комплексов, легко обижаются, раздражаются, не могут удержаться от вмешательства в политические дела, культурные и прочие споры и так далее. Не буду называть имен, но есть опасность, что репутация монархии с ее уходом может серьезно пострадать – и это в момент, когда цементирующая нацию роль этого института важна как никогда.
Что думала королева о Брекзите? Никто этого не знает, хотя некоторые и позволяли себе гадать. Всегда ли она была согласна с содержанием тронных, программных речей, которые она должна зачитывать перед парламентом, но которые до последней запятой пишет правительство? Наверняка нет. Иногда, может, была и категорически не согласна. Но она ни разу, ни прямо, ни косвенно не дала этого понять. Ее голос всегда был ровен, звучал естественно и убедительно, смысловые акценты были четко расставлены. Никому не дано было угадать, что творится у нее в голове. Кто ей больше нравился: Тони Блэр или Борис Джонсон? Правда ли, что ее раздражала Маргарет Тэтчер, как предполагают по каким-то несерьезным признакам некоторые? Лиз Трасс – это уже пятнадцатый назначенный ею премьер-министр, а первым главой правительства в ее царствование был Уинстон Черчилль, назначенный еще ее отцом.
Королева даже свое мнение о книгах, фильмах и спектаклях, не говоря уже об архитектуре или медицине, держала строго при себе: в ее представлении ее нейтралитет должен был быть абсолютным и неизменным, твердым, как скала. Она ни в коем случае не должна была оказаться на стороне одной группы граждан, спорящей с другой. Она считала, что представляет каждого британца, а не какие-то отдельные слои или группы.
Елизавета II рано выработала потрясающе, удивительно тонко сбалансированную манеру себя вести, говорить и держаться. С неизменным великим достоинством, доброжелательностью в каждом взгляде, каждой улыбке и каждом сдержанном жесте, но без малейшего намека на высокомерие. Это был тяжкий труд, тяжкий крест, который надо было нести из года в год, изо дня в день, без права на усталость от бесчисленных церемоний, разрезаний ленточек, речей и рукопожатий. Она себе не принадлежала. И надо быть особенным человеком, чтобы все это выдержать. Даже в моменты самых горьких потерь, например, когда в прошлом году умер ее неизменный спутник, самый близкий друг, любовь всей ее жизни – принц Филипп, она не имела возможности даже погоревать по-человечески. Получала ли королева удовольствие от такой странной, ненормальной жизни? Может быть, но скорее всего только от сознания верности трудному долгу.
70 лет непрерывного дежурства без права на подмену – это, конечно, подвиг, на который способен далеко не каждый. Да, бывали возможности изредка снять напряжение, и она отводила душу, катаясь на лошадях, играя со своими корги, носясь по холмам за рулем внедорожника – пока здоровье все это позволяло. Но даже в кругу ближайших родственников нельзя было полностью расслабиться, ведь они вольно или невольно ревновали ее друг к другу, следили за каждым словом и взглядом, не стал ли кто-то вдруг любимчиком? Даже тут надо было непременно оставаться доброжелательно нейтральным по отношению ко всем и каждому. Это было особенно трудно в конфликтных ситуациях – связанных с драмой вокруг принцессы Дианы, например, а недавно и в связи с действиями принца Гарри и его супруги Меган, осложнивших свои отношения с королевской семьей. "Каждый в этой системе – одинокий неприкаянный неудачник, все, кроме одного человека, вокруг которого всё и вертится, этот человек – средоточие нашего долга" – так, если верить авторам популярного сериала "Корона", утешал леди Диану принц Филипп, имея в виду свою венценосную супругу.
Увы, полноценной замены Елизавете II нет. Кое-кто из наследников лишь подает надежды. Ее уход – конец эпохи, совпадающий с моментом чрезвычайной опасности, с "идеальным штормом", обрушившимся на Британию. Общество разорвано практически пополам между сторонниками и противниками Брекзита. Экономика с трудом пережила эпидемию ковида с ее локаутами и банкротствами, а теперь галопирующая инфляция, рост стоимости жизни и прежде всего цен на энергоносители грозят социальными потрясениями. И все это на фоне агрессивной войны Путина в Украине и конфликта цивилизованного мира с имперской Россией, из которого пока не видно выхода.
