Общественный деятель Эдиль Байсалов открывает свою постоянную колонку на сайте «Азаттыка». Первая публикация - отзыв на нашумевшую премьеру фильма «Курманжан Датка».
Считаю важным сразу заявить: на производство патриотических картин деньги из госбюджета выделять не только можно, а нужно! Много больше и чаще! Сколько ушло на «Курманжан Датку»? Семьдесят миллионов сомов. Это не так дорого! Надо сделать так, чтобы отечественные, исторические, высокохудожественные ленты такого масштаба выходили на наши экраны, по меньшей мере, хотя бы раз в год. Тем более, что и зритель сегодня у нас есть, то есть пусть не полностью, но хоть какая-то часть этих фильмов себя окупит. Моя оценка никак не продиктована ханжеским «ах, как можно снимать кино, когда эти деньги можно было бы потратить на больных раком». Во-вторых, я очень мало понимаю в кинопроизводстве и охотно верю: сумма в полтора миллиона долларов мизерна для съемок действительно эпического шедевра в условиях современного Кыргызстана. В своей оценке я не исхожу из каких-то недостижимых требований. Никто и не ждет от отечественного кино спецэффектов голливудского блокбастера, участия зарубежных кинозвезд и тому подобного.
Фильм «Курманжан Датка» меня не вдохновил. То есть, как не вдохновил?! Он вовсе не плох! Нормальный фильм! Пойдет! Но вот чтобы он перепахал тебя, смог подарить какие-то волшебные минуты переживания, радости, или гордости - нет, уважаемые авторы, такого не было. Есть полминуты сцены казни Камчыбека - это самая высокая эмоциональная нота картины: могущественная Курманжан жертвует сыном, чтобы сохранить спокойствие народа. Но большинство из нас знакомы с этим сюжетом по социальному ролику середины 1990-х, и от сравнений никому не уйти: каждая деталь, по-моему, в том ролике была обыграна куда более художественно и качественно, чем в полнометражном фильме.
И тут у меня возникает первый вопрос: как так получилось, что режиссером чуть ли не единственного бюджетного фильма последних лет был назначен Садык Шер-Нияз? Я отношусь с большой симпатией к Садыку байке как и ко всей семье Шерниязовых. Нет никаких сомнений в их талантах, огромных заслугах в возрождении целых отраслей традиционной национальной культуры, меньше всего мне хотелось бы превращать дискуссию в обсуждение персоналий и выяснение отношений. Но так как мне хотелось бы и дальше оставаться активным сторонником госфинансирования национального кино, не будем избегать и таких вопросов: почему съемку ленты поручили режиссеру-новичку, а не авторам того самого ролика, например, или же такому мэтру как Болот Шамшиев. Кто принимает сейчас такие решения? И что нам следовало бы изменить? Правда ли, что решение единолично принимала Жылдызкан Джолдошова? Хотелось бы, еще раз повторю, сделать правильные выводы из первого опыта и не повторять впредь ошибок.
Теперь, собственно говоря, непосредственно о моих впечатлениях. В фильме вы не увидите каких-либо свежих подходов. Он не ставит целью представить по-новому нашу жизнь в прошлом веке. Наоборот, как мне показалось, он весь состоит из до боли знакомых клише: юрточный айыл на фоне живописных гор, бай в юрте, невеста на выданье. Даже прыжок верхом в воду со скалы и тот уже был в кыргызском кино. И каждый раз сравнения не в пользу «Курманжан Датки»: кыргызский айыл, богатство и радость нашего тоя, представительность родовой аристократии, красота молодежи - всё это лучше и ярче в старых фильмах, в той же последней большой картине советской эпохи – «Потомке белого барса». Тут мои упреки ни в коем случае не в адрес безусловно талантливой операторской работы Мурата Алиева. Нет, также, как и большинство первых негативных отзывов в социальных сетях, мои претензии к фильму, наверное, объясняются отсутствием в фильме достаточной массовки.
О какой эпичности фильма в этих обстоятельствах может идти речь? Образ алайской царицы, жены, а затем вдовы могущественного датки, главного царедворца Коканда, наместника всего Андижана, абсолютно не раскрыт. В самой большой массовке в картине вряд ли задействовано одновременно больше 70-100 человек. Как можно было умудриться при общенациональном ажиотаже вокруг съемок фильма не задействовать на этом энтузиазме крупную массовку - вопрос организаторских способностей администрации и продюсеров фильма. Нет никаких сомнений в том, что при правильном подходе население любого района Кыргызстана сочло бы за честь возможность принять участие в съемках: выставить юрты, одеться в чапаны и элечеки. Да не надо было даже кого-то звать. Большие юрточные города с народными гуляниями, когда верхом с окрестных сел стекаются тысячи всадников - такие мероприятия сейчас устраиваются в каждой области по несколько раз в год. Разве стоило бы больших усилий воспользоваться такой возможностью для съемок нескольких эпизодов, которые значительно оживили бы картину?
Жаль, что, судя по прессе, авторов фильма интересует фестивальный успех картины и они жаждут получить международное признание. Пару раз кое-кто даже обмолвился о перспективе «Оскара». Еще одна пометка на полях: финансирование из бюджета выделяется не для того, чтобы на нас посмотрели в Монреале или Сиане. Фильм на госсредства производится для нашего внутреннего потребления. Никакой экзотизации кыргызской жизни, как бывает часто с нашими лентами, которые изначально снимаются для постмодернистской, пресыщенной, фестивальной публики авторского кино.
Самый главный зритель - кыргызстанец. Нам нужно свое национальное кино! «Курманжан Датка» и последующие ленты должны служить, прежде всего, делу пробуждения национального самосознания, поиску ответов на актуальные вопросы нашего бытия, формирования идентичности, укрепления единства и духа сопричастности к историческому прошлому нашего народа. Вот что первично! Другое дело, когда кино, снятое по госзаказу, при полном успехе и восторге кыргызского зрителя, благодаря высокоталантливому производству и художественным находкам, идет дальше покорять сердца международной аудитории и становится национальной открыткой! Ориентированность на кыргызского зрителя - важнейший критерий, и нельзя об этом забывать! Мы привыкли ценить лишь международный успех. Воистину, нет пророка в своем отечестве! Глубокая болезнь провинциализма. Мы спешим признавать и хвалить лишь то, что уже отмечено международным признанием. С оценкой же произведения с точки зрения своих интересов и национальных вкусов у нас дело обстоит слабо. Мы не стоим крепко на ногах! Мы больше смотрим в рот высоколобым иностранцам, доверяясь им, что хорошо и красиво, даже если нас самих тошнит от лжи той или иной «кыргызской» картины. А ведь такое кривое зеркало, в котором мы привыкаем себя видеть, очень быстро становится уже неотличимым от реальности, потому как мы сами, в особенности молодые поколения, подстраиваемся под заданный им образ.
Еще раз давайте договоримся, что в оценке достоинств госкинопродукта нас интересует, в первую очередь, его утилитарное предназначение, заключающееся, зачем стесняться этого слова, в пропаганде, обслуживании идеологических нужд республики сегодня. Как и в ленинские времена, кино в этом деле - «важнейшее из искусств»!
Так вот, рассматривая фильм с этой самой утилитарной точки зрения, становится понятно, что недостаточно раскрыта идея необходимости общенационального единства (сюжет поездки Алымбека Датки к Жантаю, созыв Курманжан Даткой общекыргызского курултая и пр.). Зритель вынужден как-то сам домысливать, проговаривать и представлять недосказанное. И речь идет о подготовленном зрителе! Ведь можно было найти способ контурно, штрихами показать проблему междуусобицы, географического разделения кыргызов, отсутствия солидарности и готовности сообща отражать внешние угрозы. Не буду даже придираться к сомнительной историчности сцены, где Алымбек Датка (могущественный кокандский царедворец!) жалостливо о чем-то просит умирающего Жантая, называя его ханом аке (???). Зачем низводить образ Алымбека Датки до просителя? Доподлинно известно, что Алымбек Датка обращался ко многим вождям с посланием о единстве. Стольких предводителей разных родов можно было бы представить хотя бы по именам, напомнив каждому из нас знакомые имена тогдашних героев и вождей, но почему в фильме обозначены только Жантай, а дальше его сын Шабдан, появляющийся к концу уже в русском кителе? Где остальные кыргызы? Даже если забыть про противоречивую роль Шабдана в «покорении» южнокыргызских земель, его образ никак не дорисован, не представляет никакого интереса даже в качестве положительного героя.
Отдельно хотелось бы указать на непродуманность выбора пейзажных натур. С какой стати ставка Жантая располагается на Джеты Огузе? Допустим, авторов фильма не волнует достоверность картины в глазах кыргызских зрителей. Тогда почему бы не воспользоваться возможностью обыграть тему Иссык-Куля - ведь он всегда столь волшебным образом мгновенно насыщает красками любую нашу картину?
В фильме также провалена и параллельная «пропагандистская» линия - про взаимодействие кыргызов с разными внешними силами в попытке сохранить самостоятельность, и как предвестник нашей современной государственности. Невозможно объять необъятное и, наверное, дело будущих кинолент («Сломанный Меч»?) в разъяснении места и роли кыргызских феодалов в иерархии Коканда. Но опять-таки почему столь неряшливо и поверхностно обыгрывается встреча Алымбека с Кудаяр ханом. Опять же невыразительный диалог, в конце которого и вовсе отвратительнейший ляп: Алымбек с пожалованным только что халатом уходит, повернувшись к монарху спиной (кстати, столь же несимпатично грубо ведет себя Алымбек, по мнению авторов, и заявившись в юрту Курманжан - не здороваясь с ее отцом и пр.). Неискушенный зритель остается в полном неведении относительно беспрецедентного влияния Алымбека при дворе и его высочайшей должности первого визиря в Коканде. Откуда знать об этом зрителю, если окружение Алымбека в фильме постоянно представлено максимум 3-5 рядовыми джигитами? Почему совершенно оставлена за кадром городская жизнь кыргызов, владевших домами и угодьями по всему Андижану? Алымбек не был хозяином нескольких юрт на Алае, а являлся гордым наместником и покровителем сразу нескольких городов, управляя своими многочисленными делами из большого дворца в центре Оша, где затем его вдова принимала и царских генералов. Остается только задаваться вопросом, почему авторским коллективом фильма совершенно упущена эта важнейшая тема.
А ведь кроме Коканда и полумифического эмира Бухары, якобы оставившего за Курманжан титул ее мужа, был за хребтом и Кашгар. Почему сценарий картины совершенно не затронул тему общения Курманжан с представителями Циньской администрации? Можно было ввести в кино и сюжет взаимоотношений кыргызских родов с британскими консулами. Так же, как удачно обыграли тему орхоно-енисейской письменности. Уважаемые авторы, по большому счету, не смогли выйти из пеленок санжыра-историй! Потому-то и послевкусие от картины, как после просмотра комикса, набора картинок с общеизвестными сюжетами (типа побег из замужества, диалоги с генералами и пр.), по сути слабосвязанных между собой. В картине нет полноценного образа, общей сюжетной линии, жизненный путь главной героини не обозначен ярко выраженным и достоверным характером.
Тут мы подходим к взаимоотношениям с царской администрацией. Понятна щепетильность вопроса. Тут как бы надо и не обидеть «стратегического партнера», ну и осторожно напомнить про ужас столкновения кыргызов с властью «белого падишаха». А ведь можно было зрителю хотя бы поверхностно попытаться объяснить, в чем состояла разница для кыргызов между подчинением Коканду и христианскому царю. Можно было вложить в уста кого-то из эпизодических героев до сих пор ходящие среди народа меткие определения и тогдашние пророчества про установившуюся власть царизма. И вновь уже в который раз требуется домысливать за авторов, пытаться заполнить сюжетные пустоты. Пара батальных сцен в фильме снята не совсем убедительно. По всей видимости, на их съемку потрачена большая часть средств. А зачем? Ведь не зрелищности ждал наш зритель, а духовного откровения от фильма. Поразительно, что со зрителем после фильма останется лишь одна фраза Курманжан: «Когда же кыргызы умирали в постели, а не на поле боя?», тогда как весь фильм должен был стать, по идее, ее завещанием к потомкам, разобранным на цитаты.
Стыдно за костюмеров, ответственных за генеральские мундиры, а также орденские планки на царе Александре. Не будем судить строго форму, но ведь и содержание столь же фальшиво и некрасиво. Кому из сценаристов понадобилось столь тщательно выписывать образ «доброго генерала» Скобелева? Зачем? Чтобы объяснить дальнейшую несправедливость лишь личной неприязнью его преемника? В чью светлую голову пришла мысль вывести на балкон для наблюдения за казнью, простите, каких-то ободранных куриц в виде светских дам? Чтобы прибавить сцене градус еще большего унижения национальных чувств? Но зачем отвлекаться, если уже присутствует «отрицательный русский», а добрые и честные офицеры встают, чтобы отдать честь павшему противнику? Почему в фильме ни один русский не изъясняется на кыргызском, хотя мы знаем, что в первые десятилетия колонизации практически все русские поселенцы и военные вполне свободно общались по-туземски? Опять же при общении с русскими Курманжан так и не выходит из образа бедной неграмотной старушки. Ей лишь покровительствуют блистательные белые офицеры. Никакого остроумия в диалоге с ними. Лишь под конец Курманжан якобы благословляет Маннергейма и пророчит ему большое будущее.
Никак не показано, как меняется быт кыргызов за почти вековую жизнь Курманжан. Зрители так и остаются при мнении, что кыргызы в середине позапрошлого века оставались практически первобытными, вооруженными лишь луками, да саблями, а Курманжан будто и не выезжала никуда со своего джайлоо. Вообще, каждый после фильма должен задать себе вопрос, узнал он что-то новое про Курманжан или нет. Мой ответ: К сожалению, нет! Образ алайской царицы так и представлен в пределах школьного учебника истории для 7-го класса. Полноценной хдожественной картины, по моему, не получилось!
И при всем этом - похвалить фильм стоит! Допускаю, что организационные упущения в производстве - вина не столько режиссера Садыка Шер-Нияза, а больше следствие развала всей киноиндустрии и потери ее былого потенциала. У нового кинофильма есть множество сильных сторон, перечислять которые не имеет смысла, так как про них и так говорится во всей прессе. Игра актеров достойна самой высокой оценки. Кроме главной героини, достаточно убедительным вышел и образы Алымбека Датки (Азиз Мурадиллаев), сыновей Курманжан (Нурдавлет и Нурмухаммед Бакировы). Зрителю обязательно запомнится выразительная, яркая игра Рысбека Жумабаева в роли убийцы Чотона.
Отмечу еще, что фильм очень полезен и в аспекте популяризации темы женской свободы! Образ самостоятельной и независимой Курманжан Датки - исключительно важная ролевая модель и для современных девушек! Видно, что авторы, особенно в начале фильма, уделяют большое внимание для обозначения вопроса женского равноправия. Наверное, надо благодарить за акцент на гендерной чувствительности фильма главного продюсера - депутата Ж. Джолдошову.
Рекомендую всем сходить в кино. Фильм, безусловно, стоит того. Мы коллективно уже заплатили за него 70 миллионов сомов, где-то по 12 сомов с каждого кыргызстанца. Нам не хватает общенационального опыта переживания и рефлексии. Фильм «Курманжан Датка» должен посмотреть каждый кыргызстанец. Мы должны быть требовательны к нашим киномастерам, но в то же время не жалеть ресурсов на их поддержку. Хочется верить, что в недалеком будущем нас ждет множество новых и чудесных открытий!
Эдиль Байсалов
P.S. Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции Радио «Азаттык».
