Мы любим «Оскар», мы знаем «Оскар». Нам нужен только он. Будем мы ждать «Золотой глобус»? Или болеть за номинантов BAFTA Awards? Боже, зачем! Каннский, Берлинский, «Сандэнс» - от фестивалей еще больший сумбур. Не надо усложнять, хватит одного (зато какого!) киномероприятия в год. И пусть многие уже давно потеряли веру в священную статуэтку, мы, исходя из практичности, в сердцах наших отводим место лишь выбору Американской киноакадемии.
«Предоскарный» период у кыргызстанцев в нынешнем году выдался не таким, как это бывало раньше. На наши головы случилась ошеломительная для Кыргызстана, но ничего не значащая для остального мира «Курманджан датка». В собственном соку мы варились долго и красиво, неподдельно радуясь публикациям в зэгардиенах. Самолюбие погладили, эго покормили, на IMDb дружно проголосовали, тенденцию на байопики запустили, в национальных нарядах по голливудским ковровым прошлись, с Шэрон Стоун запечатлелись... На первый взгляд, случились приятные, но незначительные, а в сумме - важнейшие вещи. И хотя этот непрекращающийся экшен отслеживать становится тягомотно, важно не упускать из виду главного. «Курманджан» удались, за что ей уважение и почет, практически революционные сдвиги в сознании большинства: спровоцировать хоть какой-то интерес к культуре и истории, которые в нашей стране обсуждать неприлично - раз; достаточно широко раздвинуть границы возможного и невозможного в мировоззрении кыргызстанцев – два. Наши тоже могут, да.
Возвращаясь к «Оскару». Информационное поле упорно не хотело обделять нас бесконечным потоком сообщений о поначалу потенциальной, потом случившейся, и, наконец, пустившейся в стремительное пике причастности нашей скромной страны к премии. Пистолетик (ведь многим контур кыргызстанских границ напоминает маленькое короткоствольное оружие?) в сердце Азии так и не смог направить свое дуло на Запад (уж простите за фамильярность!), и нам досталась привычная доля - следить за результатами Большого Брата.
Опрометчивости этому утверждению не занимать, но выдвижение России на соискание международных премий, не только «Оскара», в этом году особенно и исключительно. Политический саундтрек, под который «Левиафан» вышел на арену мирового кино, определяет многое, если не все. Слава о творении Звягинцева бежит впереди самой картины, и не один человек в Кыргызстане заинтересовался фильмом. Каждый второй, как-нибудь относящий себя к местному истеблишменту или хотя бы признающий наличие собственных мозгов, решил высказаться по поводу и поддержал то разнузданное обсуждение «Левиафана», что творится по сей день в русскоязычном Интернете. Тем самым номинация «Лучший фильм на иностранном языке» в нынешнем году привлекла к себе больше внимания со стороны кыргызстанцев, чем все основные категории «Оскара» вместе взятые.
Раз уж нам интересно, позволим упасть пелене с наших глаз и обратим же взор на полный список номинантов. Их всего 5. Польская «Ида» и аргентинские «Дикие истории» требуют отдельного разговора, российского «Левиафана» пока откладываем, с мавританским «Тимбукту» ничего не ясно, а вот грузинские «Мандарины» давно пора обсудить. Фильм вышел еще в 2013 году, и, если быть точнее, это результат сотрудничества Грузии и Эстонии. Широкий прокат его обошел стороной, но Интернет давно и с радостью допускает нас к просмотру ленты в HD-качестве и с субтитрами.
Грузино-абхазская война 1992-1993 годов. Действие разворачивается в заброшенной деревне эстонских переселенцев на территории Абхазии. Эвакуировались все. Кроме двоих: Иво и Маргуса. Иво (Лембит Ульфсак), преисполненный мудрости эстонский дед, не покидает свой уже покосившийся дом, ссылаясь на личные причины. В своей плотницкой он десятками изготавливает ящики для мандаринов, к которым всей душой привязан Маргус (Элмо Нюганен). Всякий раз одетый в символической оранжевой палитре добродушный мужчина средних лет откладывает возвращение в Эстонию. Денно и нощно Иво с Маргусом собирают необъятный урожай мандаринов, что на фоне войны выглядит фантасмагорично. Дело вовсе не в выручке от фруктов - Маргус не хочет оставлять на поругание войне то, что дорого его сердцу. «Знаешь, как называется эта война? Цитрусовая. Это война за мои мандарины. - Они за землю воюют. - За ту, на которой мои мандарины растут», - разговор двух эстонцев, пожалуй, самый ценный диалог в фильме.
В размеренную жизнь цитрусового тандема неожиданно вторгаются тяжелораненые чеченец-наемник Ахмед (Георгий Накашидзе), воюющий на абхазской стороне, и грузин Нико (Михаил Месхи). Обоих, попавших в перестрелку около его дома, спасает и выхаживает Иво. По сути, «Мандарины» - это вариация «Кукушки» Александра Рогожкина. Два солдата враждующих сторон оказываются на нейтральной территории, посылают взаимные лучи ненависти и желчи, норовят убить друг друга, а в итоге приходят к тому, что вполне способны к мирному сосуществованию. Ахмед готовит шашлык для Нико, а Нико, оказавшийся актером театра, уже представляет: после войны Ахмед сидит в первом ряду на его тбилисской постановке.
Надо сказать, что на поприще «антироссийского кино» Звягинцев не одинок. Откровенный негатив в «Мандаринах» не высказывается, но легко считывается. Во-первых, именно русские, изображенные нарочито мерзкими, грубыми, самыми жестокими из персонажей всех национальностей, представленных в фильме, вихрем врываются на островок почти достигнутого мира и легкомысленно рушат практически состоявшуюся идиллию. Во-вторых, русский, который становится языком межнационального общения, продемонстрирован в своих самых откровенных и, мягко говоря, не самых деликатных формах. Обильный мат из уст благородного Ахмеда и творческого Нико выставляет героев совсем не такими, какими мы увидим их позже, по раскрытии образов. Трудно не почувствовать, как от интонации русскоязычного общения веет искусственностью.
Диалоги в фильме, и с этим вряд ли можно спорить, примитивны и пресны. Можно было бы уклониться в артхаус и отказаться от них до допустимого минимума. В отдельных эпизодах в уста убедительного Иво заложены фразы, от пафоса которых хочется быстрее спрятаться. В картине нашлось место и юмору. Кавказские боевики, с жутким акцентом обсуждающие функции клеток головного мозга; эстонские крестьяне, столкнувшие военный джип в овраг и ждущие его взрыва, как в кино; Ахмед с Нико, два вояки, третирующие друг друга за отсутствие интеллекта.
Зритель почти не увидит волшебную природу Абхазии: действие фильма происходит в пределах двух эстонских домов. Мандариновые плантации – самое красивое в фильме. Наверное, именно поэтому оператор разнообразил свою работу, как мог. Перемещение снизу вверх, от детали к объекту, медленный наезд на предметы - камера постоянно находится в плавном и при этом почти незаметном движении. За взаимодействием героев зрителю предложено наблюдать с разных, не самых привычных ракурсов - со спины, либо издалека, или с верхушки мандаринового дерева. Лейтмотив «Мандаринов», мелодия грузинского композитора Ниаза Диасамидзе в этно-стиле, звучит как что-то очень знакомое из прошлой жизни, как дежавю. Очень яркий OST.
Единственные «женские» персонажи в фильме - это война и смерть. Старый эстонец, изготавливающий ящики для мандаринов, в конце фильма отделывает дерево для гробов. Не это ли драма? В итоге мы имеем хорошее, отделившееся от постсоветских канонов кино, которое балансирует шансы «Левиафана», но «Оскар», скорее всего, не возьмет. Схожая по сюжету «Ничья земля» уже становилась лауреатом в этой номинации, но важнее, что есть «Ида», победа которой более вероятна.
Рахат Асангулова.
