Почему Китай негласно присоединился к части санкций против России?

"Курс Китая на развитие с Россией всеобъемлющего стратегического партнёрства и расширение всестороннего сотрудничества в инвестиционной политике является неизменным", – сказал председатель КНР Си Цзиньпин, обратившись на переговорах в Пекине к президенту России Владимиру Путину со словами "Мой старый друг".

На этом фоне заявления российских чиновников последних дней выглядят жалобами.

"Газпром" после обвала цен на нефть задумался о пересмотре контракта на поставку газа в Китай по западному маршруту, сообщила генеральный директор "Газпром экспорта" Елена Бурмистрова: "Находимся в переговорах, в том числе и по цене. Так как за прошедшее время произошли драматические изменения на рынке. Пока мы не пришли к соглашению по цене. Но мы в состоянии найти компромисс". Бурмистрова также заявила, что контракт на поставку газа в КНР по восточному маршруту по газопроводу "Сила Сибири" не является убыточным при нынешних ценах на нефть (а о невыгодности сделки говорят эксперты).

Другая жалоба – "Китайские банки слишком тщательно подходят к вопросу работы в санкционном режиме", заявил первый заместитель председателя правления ВТБ Василий Титов. Те платежи, которые обычно проходили за три дня, теперь проходят за две недели, среди компаний, которые столкнулись с такой проблемой, – "Роснефть". Проблема санкций стоит очень остро в отношениях между Россией и Китаем, признал Титов.

​Эксперт Московского центра Карнеги Александр Габуев считает - все эти жалобы не свидетельствуют о том, что дружба с Китаем не задалась:

– У этой дружбы довольно много измерений – и военно-политическое, и военно-техническое, и так далее. Хотя, безусловно, торговля и инвестиции – это крайне важная часть, и особенно важная для России. В банковской сфере у российской стороны были изначально завышенные ожидания, российские игроки совершенно не учитывали, что даже китайские госбанки, при том что Китай не является участником санкционного режима в отношении России, это все-таки часть мировой финансовой системы. Поэтому у четверки крупнейших госбанков КНР есть операции в США, у двух – довольно крупные розничные отделения, они долго бились за то, чтобы попасть на американский розничный рынок, и четыре года назад туда попали. Они работают через мировую финансовую систему, через долларовые активы, и для них, естественно, портить отношения с американскими регуляторами совершенно не с руки. Тем более, бизнес в России – это не такой заманчивый приз, чтобы ради этого ссориться с финансовыми властями США и Евросоюза.

То, о чем говорил Василий Титов, скорее, это речь о дополнительных проверках, о том, не идут ли оформленные через ВТБ платежи для поддержки проектов в попадающих под санкции отраслях, скажем, сланецвый шельф, тяжелая нефть и так далее. Это, конечно же, осложняет работу. Все четыре китайских госбанка очень настороженно относятся к сделкам с российскими контрагентами. Последняя такая сделка была подписана в мае 2014 года, во время путинского визита в Шанхай. Тогда еще секторальных санкций не было. Сейчас все последние сделки идут через два крупнейших госбанка, это Экспортно-импортный банк Китая и Банк развития Китая. Это гигантские политические банки типа российского ВЭБа, в которых нет розницы, поэтому они менее уязвимы для санкций. Здесь, в принципе, для россиян было просто глупо ожидать, что китайцы будут вести себя как-то иначе. Если кто-то в это верил, то он просто плохо себе представлял реальность китайской финансовой системы.

​– Если крупные китайские банки воспринимают себя частью мировой финансовой системы, это означает, что если, скажем, будут ужесточаться санкции, то китайские банки могут последовать новым режимам запретов?

– Я думаю, что да, но опять-таки речь идет именно о коммерческих банках, речь идет о частных инвесторах, которые будут тогда бежать от России, как от чумы. У Китая остаются эти два политических банка, и у него остается новый "Фонд шелкового пути", в котором 40 миллиардов долларов, именно он, если посмотреть последние сделки, подписанные во время сентябрьского визита Путина, выступает оператором. Например, он покупает 10 процентов "Ямал СПГ", где акционером является попавший под санкции Тимченко, и проект, который испытывал проблемы из-за попавшего под санкции акционера. То есть ресурсов много, вопрос в том, что ресурсы у этих банков тоже не безграничные. И естественно, эти банки будут очень внимательно смотреть на российские риски и, наверное, поскольку они являются таким эксклюзивными партнерами с китайской стороны, они будут требовать каких-то особых условий, что для России немножко тяжело.

​– Китай и Россия декларируют, что являются политическим союзом, особенно Россия об этом говорит. То есть, есть некая политическая воля в каком-то смысле противостоять Западу. При этом оказывается, что на чуть более низком уровне с китайской стороны это не выполняется.

– С китайской стороны нет никакой воли противостоять Западу. Китай этой темы в отношениях с Россией максимально избегает. Он говорит о многополярном мире, о невозможности диктовать свою волю и так далее, о сотрудничестве, но при этом явно выраженный антизападный, антиамериканский акцент максимально глушится. Если посмотреть какие-то вещи, которые связаны с международным правом, например, признание Крыма российской территорией, Китай Крым российской территорией не признает, это совершенно очевидно. Китай не принимает официальные делегации с участием крымских чиновников. Китай в этом плане довольно аккуратно и тщательно выверяет свою линию, потому что отношения с Западом для него в коммерческом плане и в стратегическом плане гораздо важнее. Торговля с Россией – 95 миллиардов, и она уже упала за перво полугодие на 30 процентов, а торговля с США - это свыше 500 миллиардов долларов.

​– Предположим, абстрактно, санкции ужесточаются. Это значит, что в какой-то момент для Китая может появиться выбор между сотрудничеством с Западом и с Россией, по крайней мере в каких-то областях. И вы считаете, что Китай будет выбирать то, что более выгодно, то есть Запад?

– Конечно, Китай будет выбирать то, что более выгодно! И если будет прямой запрет, ограничительные меры для тех компаний, которые будут работать с СПГ и "Газпромом" вообще, здесь, скорее всего, китайская сторона будет соблюдать эти режимы. Либо, если это уже существующие контракты, важные для Китая, хотя вряд ли можно представить себе введение санкций против "Газпрома", потому что тогда Европа откажется от газа, и семь стран Евросоюза, которые получают газ от России, у них будет очень тяжелая ситуация, – тогда Китай, может быть, будет придумывать различные компании, у которых нет никаких других операций, кроме деятельности с Россией, как это было в иранском случае. И то, в конце концов, практика показала, что при ужесточении санкций, когда санкции становятся более "умными", и американцы закрывают все лазейки, – китайцы значительную часть санкций будут соблюдать.

​– Поговорим об истории с пересмотром цен на газ. Сообщения довольно странные, что Газпром предлагает пересматривать контракт на поставку газа в Китай по западному маршруту, учитывая, что цены на нефть падают, и цены на газ падают в перспективе, и это означает, что Газпром инициирует пересмотр вниз?

– Никакого контракта по западному маршруту пока что нет. Поэтому это проект, который уперся в ценовую стенку. Дело в том, что газопровод "Алтай" должен привести 30 миллиардов кубометров газа на запад Китая, в Синьцзян-уйгурский автономный района, где газ Китаю не нужен. Там, во-первых, один из основных быстрорастущих центров газодобычи Китая, во-вторых, это недоразвитая западная провинция, где особенно нет центров потребления. Поэтому газ должен пойти будет по новой нитке трубы "запад-восток" на 3 тысячи километров туда, где газ потребляют, в район Шанхая и на восточное побережье. А это очень дорого. Для Китая здесь ориентиром будет цена туркменского газа, который он покупает довольно дешево, учитывая долги туркменского правительства и "Туркменгаза" перед китайскими компаниями. Для России ориентиром, поскольку это те же месторождения, с которых она поставляет газ в Европу – всегда будет европейская цена. Пусть даже хорошая европейская цена такого потребителя, как Германия, даже с некоторой скидкой, тем не менее, цена высокая. И разрыв там всегда составлял около 100 долларов. И сейчас сказать сложно, потому что формула цены не очень прозрачная, но очевидно, что Китаю по такой цене газ не нужен, а Россия не может опуститься меньше, потому что уже возникнут вопросы у европейских потребителей и у Еврокомиссии, которая ведет антимонопольное расследование о деятельности "Газпрома" в Восточной Европе. Поэтому здесь проект просто уперся в какой-то тупик. Переговоры прекратились перед сентябрьским визитом, и когда возобновятся - пока не очень понятно.

​– Тогда что означает это сообщение?

– Я тоже не очень понимаю. Но дело в том, что у руководства "Газпрома" так много противоречивых заявлений в последнее время, особенно по китайскому направлению, что контракт по "Силе Сибири" не является исключением. Ни "Газпром", ни его европейские партнеры тоже контракты целиком не публикуют, это нормальная практика. Но поскольку мы не знаем формулу цены, то мы не всегда понимаем, о чем речь. Очевидно, если говорить о "Силе Сибири", то проект сталкивается со сложностями, потому что он подписывался при одной цене на газ, а сейчас цена на газ в два раза меньше, и хотя там рыночная формула ценообразования, контракт будет действовать 30 лет, и что будет с ценой на газ через 30 лет, совершенно непонятно. Инфраструктуру строить нужно уже сейчас, закреплены обязательства, когда первый газ должен поступить в Китай, и вот тут у "Газпрома" есть некоторые сложности. Поэтому, возможно, "Газпром" хочет как-то перезаключить, передоговориться об условиях этого контракта. Например, многие газпромовские менеджеры проговаривались, что первый газ может пойти не в 2018-м, а в 2021 году, может быть, речь идет об этом, при условии снижения цены.

​– Китайское направление для России за последние полтора года приобрело особенную важность. Можно считать, что сотрудничество развивается?

– Сотрудничество развивается, хотя цифры падают. Товарооборот падает, инвестиции падают. Но дело в том, что это не уникальный китайский случай, у нас точно так же падает и объем товарооборота с Европой, на похожие величины, и падает объем инвестиций Европы на очень похожие величины. Потому что упали мировые цены на сырье, а Россия все-таки сырьевая экономика, которая поставляет, поворачивается она на Восток и на Запад, одно и то же – нефть, газ, металлы, немножко древесины, кое-где машиностроительную продукцию и так далее. С другой стороны, по импорту в России начинается кризис, нам предсказывают падение в 3,3% ВВП к году, может быть, увидим еще больше, рубль нестабильный, люди начинают меньше покупать и больше сберегать, поэтому в данном случае падение торговли с Китаем укладывается в тренды, объясняющиеся состоянием российской экономики. При этом заключаются новые контракты с Китаем. Оказавшиеся отрезанными от западных технологий, частично от западных кредитов российские компании впервые вынуждены всерьез смотреть на Китай. И здесь потихонечку выстраиваются производственные, технологические и кредитные цепочки, которые Россию и Китай прочнее свяжут. Другой вопрос, что это не произойдет ни за полтора года, ни за два, это долгий процесс, во многом связанный с тем, как долго будет держаться режим санкций в отношении России.

​– Если представить, что Россия продолжит противостояние с Западом, Китай может стать в каком-то смысле спасителем России? И чем за это придется заплатить? Существуют, например, страхи, что Китай потребует передачи территорий для использования китайской рабочей силы.

– Учитывая то, что у нас товарооборот с Европой за 300 миллиардов долларов, а с Китаем еще не дотянул до сотни, стать равноценным партнером по товарообороту, конечно же, у Китая не получится еще очень долго. Должно произойти резкое сокращение торговли с Европой, резкое наращивание торговли с Китаем, а этого, скорее всего, если ничего катастрофического не произойдет, не будет. Европа, несмотря на все ссоры, как во времена "холодной войны" покупала российские нефть и газ, так и будет покупать нефть и газ. Китай должен еще построить трубопроводы, по которым он это будет покупать. Поэтому я, честно говоря, замены западного вектора восточным в среднесрочной перспективе не ожидаю. Это речь идет о 10-15 годах целенаправленных усилий, которых, я надеюсь, мы все-таки не увидим. Это первое. Второе, вопрос в том, как вы хотите жить? Если Россия готова ради сохранения нынешнего внешнеполитического курса терпеть экономические лишения, падение уровня жизни, падение темпов инвестиций, экономическую рецессию и так далее, и нужен просто некий источник внешнего "кэша", чтобы наполнять бюджет и его как-то распределять между бюджетниками, закрывать какие-то дырки, то тут, да, – Китай, наверное, может стать неким подспорьем. При том, что все-таки отношения с Европой не будут разорваны. В целом это для России не очень выгодно. Азиатский вектор, безусловно, надо достраивать, отношения с Китаем надо выстраивать и торговать надо больше. Россия была не очень дальновидна и умна, 15 лет не занималась развитием связей с Восточной Азией, ну или почти не занималась, построила один нефтепровод и один завод СПГ. Но что касается освоения земель на Дальнем Востоке, особенно страшного там ничего нет. Вопрос в том, как будет это управляться со стороны России. Опыт развитых стран, той же Австралии и Канады, показывает, что они, наоборот, ищут китайских инвесторов в свое сельское хозяйство, и там китайские инвесторы ведут себя очень хорошо – используют нужные удобрения, завозят и вывозят рабочую силу и так далее. Вопрос в том, насколько у вас самих эффективное государство. Я бы здесь китайцев не стал демонизировать.

Валентин Барышников

Радио Свобода