КАЗАХСТАН БУДЕТ СЛЕДУЮЩИМ ПОСЛЕ УКРАИНЫ?
Вторжение России в Украину демонстрирует установление в Евразии новой реальности и готовность Москвы пойти на многое ради своих интересов. Признаков деэскалации в Украине не наблюдается, поэтому государства Центральной Азии, затаив дыхание, с опаской ждут, кто станет следующей мишенью Москвы, пишет в американском издании National Interest Саджид Фарид Шапу, исследователь в области безопасности из Принстонского университета.
По мнению ученого, Россия стремится восстановить «статус великой державы», утраченный с распадом Советского Союза. При этом Москва подрывает архитектуру безопасности соседних стран и пересматривает сложившийся после окончания Холодной войны миропорядок.
Заявления Владимира Путина о правомочности использовании военной силы для защиты этнических русских вызывают обеспокоенность у соседей, особенно среди постсоветских республик Центральной Азии, где проживает большое число этнических русских и русскоязычных. Эксперты считают, что Центральная Азия может казаться Москве «привлекательной и менее рискованной целью в ближнем зарубежье».
Слово «соотечественник», используемое Москвой для обозначения тех, кого она «обязана защищать», может трактоваться широко, пишет Саджид Фарид Шапу. Российский закон о «соотечественниках за границей» относит к таковым людей, родившихся в Советском Союзе и живущих в государствах, которые раньше были частью СССР. Исследователь напоминает, что Москва обвиняет руководство Казахстана в попытках реструктурировать политическую систему в пользу казахов и критикует языковую политику Нур-Султана. Автор полагает, что в случае возникновения протестов и беспорядков на севере Казахстана, где проживает много этнических русских, Путин может сослаться на необходимость «защиты» своих для оправдания военной интервенции.
По мнению экспертов, российское вторжение в Казахстан может быть быстрым, поскольку вооруженные силы страны не могут оказать существенного сопротивления. Уязвимость государства связана и с географическим фактором: граница с Россией является самой протяженной в мире, к тому же НАТО вряд ли поддержит Казахстан, в отличие от Украины, которой Запад оказывает сейчас военную помощь.
Зачем российские политики ищут в Казахстане «русофобию» и призывают к «денацификации»?
Тем не менее ученый считает, что вторжение маловероятно, потому что между Украиной и Казахстаном много различий. Кремль заявлял, что Украина представляет угрозу «интересам России», и создавал образ врага после заявки Киева на вступление в НАТО.
Саджид Фарид Шапу говорит, что Казахстан не имеет в глазах России символического и геополитического значения, которое придается Крыму и Украину в российском сознании.
Благодаря проводимой в Казахстане политике удавалось избежать «маргинализации русского меньшинства», продолжает автор. «Более того, возможности России использовать этническое русское население Казахстана в качестве инструмента для своей гибридной деятельности, по-видимому, ограничены, поскольку этническое русское население, похоже, готово принять казахскую национальную идентичность», — заключает исследователь.
«Нас спасать не надо!» Флешмоб русских в Казахстане после слов российских политиков
Экономика России страдает от последствий санкций, в случае нефтяного эмбарго Москва не потянет новую военную авантюру, полагает ученый. Кроме того, затраты на восстановление потрепавшейся в Украине армии значительно ограничат возможности России в наступлении по другим направлениям.
Даже если Москва захочет реализовать украинский сценарий в Казахстане, она, по мнению исследователя, должна указать, что русскоязычному сообществу грозит опасность, а это маловероятный сценарий. По его словам, России лучше сосредоточиться на недопущении выхода стран из возглавляемых ею интеграционных структур — СНГ и Евразийского экономического союза, чем предпринимать военные действия против Казахстана.
ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ КАЗАХСТАНУ, ЧТОБЫ СТАТЬ КРУПНЫМ ЭКСПОРТЕРОМ ЗЕРНА?
София Нина Бурна-Асефи, исследователь по России, Восточной Европе и Евразии международной консалтинговой фирмы по оценке рисков Risk Advisory Group, в статье для издающегося в США журнала Diplomat рассуждает на этой неделе о том, какие препятствия необходимо преодолеть Казахстану, чтобы стать влиятельным игроком на глобальном рынке зерна.
16 апреля правительство Казахстана ограничило экспорт муки и пшеницы на три месяца. Объем экспорта пшеницы теперь не должен превышать одного миллиона тонн в месяц, мучных изделий — 300 тысяч тонн. При этом экспортеры пшеницы обязаны продавать 10 процентов объема Продовольственной контрактной корпорации по льготной цене.
Казахстан ввел квоту на экспорт пшеницы вслед за решением России, приостановившей 10 марта экспорт зерна в страны Евразийского экономического союза. Шаг Москвы повлиял на казахстанский рынок: стоимость пшеницы выросла со 117 до 150 тысяч тенге за тонну. В результате производители муки не смогли получить дешевое сырье, приостановил работу ряд мукомольных предприятий.
Однако 31 марта Москва сняла запрет на экспорт пшеницы в ЕАЭС, но входящие в союз страны могут импортировать российскую пшеницу только с разрешения министерства сельского хозяйства России.
Автор статьи пишет, что зерновая экономика Казахстана зависит от России по двум причинам. Во-первых, импорт дешевого российского зерна из-за членства в ЕАЭС и близкого географического положения выступает стабилизатором внутренних цен в Казахстане. Во-вторых, основной маршрут экспорта казахстанского зерна проходит по существующим железнодорожным путям через территорию России, которые связывают Казахстан с Украиной, Беларусью и Европейским союзом.
Казахстан транспортирует пшеницу через Иран, через Каспийское море на Южный Кавказ и через Россию в Восточную Европу. Важным рынком сбыта выступают страны Центральной Азии — Таджикистан, Узбекистан, Кыргызстан. Пшеница доставляется также в Афганистан.
Для Казахстана, не имеющего выхода к морю, проблемы расстояния существенно усугубляются необходимостью пересечения международных границ и невозможностью регулировать транспортный процесс. В результате стоимость импорта увеличивается, конкурентоспособность экспорта снижается, прямые иностранные инвестиции сокращаются. У Украины и России преимуществ в этом плане больше, но в результате конфликта в Украине перемещение товаров в Черноморский регион и из него усложняется и дорожает. В текущих условиях для Казахстана открывается историческое окно возможностей, но, несмотря на наличие потенциала стать влиятельным игроком в мировой зерновой отрасли, стране необходимо сначала преодолеть множество проблем.
По мнению исследователя, Казахстану для превращения в крупного поставщика зерна необходимо искать новые экспортные маршруты, выстраивать логистические цепочки и закупать пшеницу у местных фермеров по выгодным ценам, чтобы мотивировать их выращивать.
ТОРГОВЛЮ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ «СДЕРЖИВАЮТ ЗАКОНЫ»
Развитие торговли в Центральной Азии органичивают законы, а не инфраструктура, пишет в статье для Eurasianet Свенья Петерсен, политический экономист из Берлина и исследователь закрытого в прошлом месяце московского офиса Всемирного банка.
Эксперт обращает внимание на то, что сейчас в Кыргызстане и Казахстане высказывают немало сожалений по поводу вступления в Евразийский экономический союз. Ужесточение санкций Запада в отношении России снижает спрос на товары из Центральной Азии. По этой причине, утверждает автор, Бишкек и Нур-Султан ищут новые рынки сбыта и устраняют невидимые торговые барьеры.
Аналитические исследования торгового потенциала часто сосредотачиваются на физической инфраструктуре — автомобильных дорогах, железнодорожном сообщении. Но страны ЕАЭС может утянуть на дно вслед за Россией другое — то, что специалисты по торговле называют «инфраструктурой качества» (Quality Infrastructure, QI). QI — это юридические и регулирующие стандарты, в том числе анализы и сертификаты, «позволяющие торговым партнерам соглашаться, что яблоко — это яблоко, а свеча зажигания — это именно свеча зажигания».
Когда создавался Евразийский экономический союз, его члены Россия, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан и Армения приняли все правила, регулирующие всё: от минералов в минеральной воде до веществ, запрещенных к использованию в косметике. Такие стандарты в союзе должны были проложить путь к единому рынку.
«Однако на деле стандарты ЕАЭС привели к изоляции членов союза. Как ни странно, сейчас, например, Кыргызстану проще торговать с Россией, чем с соседним Узбекистаном. Это положение отражается и в экспортной статистике», — пишет Петерсен.
Таджикистан, Узбекистан и Туркменистан, которые не являются членами ЕАЭС, используют свои собственные национальные стандарты, что затрудняет торговлю в Центральной Азии. Например, чтобы экспортировать пастеризованное молоко, необходимо представить признаваемый импортирующей стороной сертификат, который выдан аккредитованным учреждением. Во многих случаях таких учреждений просто не существует; когда же они есть, соседние страны могут не признавать их сертификаты.
Свенья Петерсен говорит, что отсутствие «инфраструктуры качества» в Центральной Азии препятствует участию региона в мировой торговле и ограничивает экономический рост. Она считает, что странам региона нужно стремиться получать сертификаты, признаваемые за рубежом.
«Торговые барьеры — вопрос выбора. Правительства стран Центральной Азии могут выбрать интеграцию с мировой экономикой и торговлю друг с другом, а могут остаться в тупике, в который превращается быстро сокращающаяся экономика России. Внедрив у себя международные стандарты, они могут освободиться от этих оков», — резюмирует автор.
