"Линии разлома" общества - от падения Союза до "арабской весны"

И все-таки устойчивость современных авторитарных и диктаторских режимов – это миф. И вот почему. Новые революционные перемены в Арабском мире, а до него – в странах бывшего СССР, стали наглядным доказательством того, что в авторитарных государствах, на первых взгляд «стабильных», существуют глубокие и структурные социальные «линии раздела» (cleavages), которые готовы при первом же серьезном политическом кризисе пробиться на поверхность и раcколоть страну.

К наличию значительных социально–классовых различий «по-горизонтали» мы как бы все уже привыкли. По крайней мере, проблема классового расслоения не является для правительств этих стран делегетимизирующей, а для населения – основой для влиятельной политической мобилизации, чему свидетельство - маргинализованное положение их социал-популистских и коммунистических движений.

Но при этом, как я заметил, в недемократических странах гораздо меньшее внимание уделяется, а чаще всего замалчивается, существующим в стране социально-политическим разделениям «вертикального» вида – этническим, религиозным, региональным и др. – насильственно загнанным «вовнутрь» многолетней репрессивной политикой, но, тем не менее, несущим серьезный конфликтогенный потенциал, и которые при дестабилизации политсистемы могут надолго расколоть общество, народ и даже страну, иногда – навсегда.

Современная мировая история полна примерами «разломов» поставторитарных стран, в том числе с последствиями глобального масштаба, как в случае развала СССР, с последовавшей политической и территориальной дезинтеграцией – главным образом по линиям межэтнических разломов – нескольких республик, образовавшихся на ее месте (Азербайджан, Грузия, Молдова), в том числе и в России, в случае трагического 10-летнего конфликта против сепаратизма Чеченской Республики, последствия которой ощущаются до сих пор...

Драматические события постсоветского времени показали, что и в Кыргызстане «линии раздела» (видимые и невидимые) проходят между многими этнообщинами: в «крупном формате» – между тремя самыми большими (кыргызской, узбекской и русской), «пунктиром» – между остальными. Возникновение этой проблемы долгое время замалчивалось и, практически, игнорировалось властями, и поэтому обществу не предлагались и не легетимизировались действенные меры по ее решению, что стало причиной масштабного кровавого межэтнического конфликта на юге страны в 1990-ом году и его повторения в 2010-ом году, после демократической Апрельской Революции, которая свергла авторитарный и коррумпированный режим президента Бакиева.

Однако дальнейшее игнорирование этой проблемы может при очередном трагическом конфликте привести к ее трансформации уже в плоскость территориальной целостности страны. В перспективе можно ожидать расширения и других намечающихся «линий размежевания», в частности из-за нарастания религиозного и регионального значений в политической жизни Кыргызстана, в частности, к нарастанию противоречий между сторонниками светского и исламского государства и усилению социально-политических различий по линии «север-юг», в том числе под влиянием ситуации в соседних странах.

Тем не менее, развивающаяся демократическая политическая система создает благоприятные условия для формирования новых интеграционных связей между различными структурами общества, при осуществлении компетентного регулирования процессов нарастающего политического и социального многобразия в Кыргызстане.

Также можно также привести пример Украины, которая, как и Кыргызстан, избежала территориальной дезинтеграции после смены авторитарного режима в ходе Оранжевой революции 2004 года, но не смогла обойти проблему обострения культурных и основанных на них политических различий между западными и восточными регионами страны, которые будут продолжать оказывать долгосрочное влияние на процессы национального и государственного строительства в этой восточноевропейской стране.

То же самое теперь происходит в восставших странах Арабского мира. Именно многолетнее игнорирование формирующихся в обществе фундаментальных разделений по религиозным, региональным и политическим признакам привело к более трагическому у них развитию революционных событий: к гражданским войнам в Ливии и Сирии, и кровавым религиозным конфликтам в Египте (поставившим сейчас страну на грань гражданской войны). В связи с этим можно предположить, что успешный опыт в этом ряду Туниса можно отнести к отсутствию там значительных «вертикальных» социально–политических разломов.

Так или иначе, но опыт «обнажившихся» автократий показал, что под облицовкой «стабильности» скрываются серьезные структурные трещины, готовые выйти на поверхность и «разломать» страну при первом же серьезном политическом потрясении режима. Применительно к нашему региону мы можем предположить, какие «линии раздела» уже сформированы, например, в Узбекистане и Таджикистане, Казахстане и России, и мы можем представить, как они могут проявиться в момент принудительной смены правящего режима - что рано или поздно должно там произойти (таково веление времени!) при дальнейшем промедлении мирной политической трансформации.

Поэтому в качестве урока будущим революционерам можно сделать такое резюме: они должны знать о существующих в обществе «линиях разлома» (горизонтальных и вертикальных); учитывать их потенциал и влияние на политические процессы - особенно в момент их проявления в «переходное» (поставторитарное) время; располагать заранее сформированной стратегией по предотвращению их дезинтегративного влияния на революционные процессы, а также впоследствии в период консолидации новой – демократической – политической системы.

Аскат ДУКЕНБАЕВ, политолог.