«Азаттык»: Некоторые эксперты высказываются, что исламизация Кыргызстана неизбежна. Как вы оцениваете религиозную ситуацию в республике?
Малашенко: Когда говорят «исламизация», это звучит как-то тяжело, угрожающе. Будто идет волна, которая всех накроет. Однако к этому надо относиться несколько осторожно. Речь идет о том, что у кыргызов растет осознание своей исламской идентичности. Это практически неизбежный процесс. Сам по себе рост этот ничем не грозит. В конце концов существует огромный исламский мир. И с этой идентичностью живет 1,5 миллиарда людей. Да, происходят какие-то события, революции. Но непосредственно к исламу это не имеет отношения.
Хотя для кыргызского социума усиление исламского процента несет некое волнение. Есть неопределенность. Да, жили с исламом до Советского союза и во время него. Сейчас идет новая волна, что-то непонятное. Мы усиливаемся как мусульмане под влиянием внешних и внутренних факторов, я даже сказал бы больше под влиянием внутренних факторов. Как к этому относится общество, государство, как это воспринимает часть общества, не поддерживающая рост исламизации – вот это проблема. И она, скорее всего, социокультурная, так сказать, житейские противоречия. От этого никуда не деться. Но не надо думать, что ислам все взорвет, все сломает, и будет как в Афганистане. Надо относиться к этому вежливо, тактично, взвешенно. Если сравнить КР с соседями, там действительно была исламизация, был очень сильный исламский ренессанс. Я считаю, что такого уровня исламизация Кыргызстану не грозит. Да, будет рост религиозной идентичности, но не надо видеть в этом опасности.
«Азаттык»: Как может сказаться на религиозной ситуации в Кыргызстане такое явление, как выезд за рубеж для получения религиозного образования молодых людей? В частности, в прошлом году активно обсуждалась тема получения религиозного образования кыргызстанцами в Бангладеш.
Малашенко: По моим данным, на сегодняшний день около тысячи граждан Кыргызстана учатся за рубежом, и не только в Бангладеш. Может быть, это связано с тем, что там дешевле учиться, он ближе или еще что-либо. Но обучившиеся за рубежом люди с одной стороны привозят с собой более глубокие знания, а с другой они приносят некое иное видение ислама. У них это называется чистым исламом. Они привозят непривычный для местных ислам, более строгий и требовательный. Чаще всего в результате мы видим женщин в платках, запрет на алкоголь и другие продукты. Но вместе с этим меняется и менталитет. Это связано с тем, что кыргызам говорят, что они не просто кочевники, а представители великой мусульманской уммы, которая простирается от Марокко до Индонезии, мигранты в Европе и так далее. Поэтому вы должны ощутить принадлежность не только к традициям ислама ваших предков, но и к новому, который мы видим в остальном мусульманском мире.
«Азаттык»: В Кыргызстане даже на самом высоком государственном уровне заявляется, что в республике надо распространять ханафизм. Однако не все члены общества понимают, в чем заключается это течение. Могли бы вы дать пояснения?
Это самый мягкий толк суннитского мазхаба. Всего таких толков четыре – ханафизм, маликизм, шафиизм и ханбализм. Ханафизм – самый мягкий, умеренный толк, его даже называют демократичным. От ханафизма как такового ничего неожиданного ожидать не стоит. Это действительно умеренный ислам. Кстати, ислам российских татар.
Вместе с тем, существует так называемый внемазхабный ислам. Я вам назвал четыре мазхаба. А тот, кто проповедует внемазхабный ислам, говорит, что ваши толкования, в том числе ханафитские, нам не нужны, есть вообще ислам, чистый, классический. Они призывают отказаться от толков и идти в классический ислам. Это тоже проблема, потому что когда ислам переходит в политику, это не всегда приводит к хорошему.
«Азаттык»: В Кыргызстане все чаще говорят о привлечении молодежи в различные нетрадиционные течения. В частности, высказываются опасения по поводу роста числа приверженцев салафизма.
Малашенко: Это и есть тот самый внемазхабный ислам. Его сторонники говорят, что их вера идет непосредственно от пророка Мухаммеда, а не от толков, которые появились позже. Любой возврат к истокам веры, арабы это называют Усуль ад-Дин, естественно сопровождается какими-то действиями, попытками превратить ислам в орудие какой-либо политической деятельности. Я не считаю, что это очень хорошо, но это есть и с этим надо считаться. Пока, кстати, салафизм в Кыргызстане не так силен, но он энергичен, амбициозен.
«Азаттык»: В Кыргызстане часто говорят о так называемой исламизации криминала. Обоснованы ли опасения, что некие экстремистские организации могут использовать такую ситуацию в свою пользу?
Малашенко: Вопрос о том, кто будет имамом в местах заключения, очень непростой. Но думать, что во главе такой мусульманской общины встанет какой-то криминальный авторитет, не совсем правильно. Когда преступник обращается к религии, это не плохо. Однако вы правы с той точки зрения, что ислам используется для реализации каких-то личных интересов, как и любая другая религия. Просто надо работать с людьми, знать, чем они живут, кто возглавляет их мечети.
«Азаттык»: Вы, наверное, слышали о сложившейся в муфтияте Кыргызстана ситуации. Уход предыдущего муфтия Рахматуллы Эгембердиева сопровождался скандалом. Он заявил, что провокации против него организованы спецслужбами и даже назвал имена высокопоставленных чиновников. По его словам, это связано с организацией хаджа, который приносит неплохие барыши. Если посчитать, то с 2010 года нынешний муфтий, пока еще исполняющий обязанности, уже шестой по счету. Как вы думаете, может такой раскол между властями и муфтиятом привести к каким-либо негативным последствиям?
Малашенко: Я считаю, что муфтият и власти должны взаимодействовать. А касательно Эгембердиева у меня сложилось такое ощущение, что его подставили. Там действительно были разборки и действительно это связано с хаджем. Это просто непорядочно, как бы не трактовалось его поведение. Его подставили профессионально. Но ничего хорошего ни муфтияту, ни властям это не несет. Это история никого не украшает.
Малашенко: Когда говорят «исламизация», это звучит как-то тяжело, угрожающе. Будто идет волна, которая всех накроет. Однако к этому надо относиться несколько осторожно. Речь идет о том, что у кыргызов растет осознание своей исламской идентичности. Это практически неизбежный процесс. Сам по себе рост этот ничем не грозит. В конце концов существует огромный исламский мир. И с этой идентичностью живет 1,5 миллиарда людей. Да, происходят какие-то события, революции. Но непосредственно к исламу это не имеет отношения.
Хотя для кыргызского социума усиление исламского процента несет некое волнение. Есть неопределенность. Да, жили с исламом до Советского союза и во время него. Сейчас идет новая волна, что-то непонятное. Мы усиливаемся как мусульмане под влиянием внешних и внутренних факторов, я даже сказал бы больше под влиянием внутренних факторов. Как к этому относится общество, государство, как это воспринимает часть общества, не поддерживающая рост исламизации – вот это проблема. И она, скорее всего, социокультурная, так сказать, житейские противоречия. От этого никуда не деться. Но не надо думать, что ислам все взорвет, все сломает, и будет как в Афганистане. Надо относиться к этому вежливо, тактично, взвешенно. Если сравнить КР с соседями, там действительно была исламизация, был очень сильный исламский ренессанс. Я считаю, что такого уровня исламизация Кыргызстану не грозит. Да, будет рост религиозной идентичности, но не надо видеть в этом опасности.
«Азаттык»: Как может сказаться на религиозной ситуации в Кыргызстане такое явление, как выезд за рубеж для получения религиозного образования молодых людей? В частности, в прошлом году активно обсуждалась тема получения религиозного образования кыргызстанцами в Бангладеш.
Малашенко: По моим данным, на сегодняшний день около тысячи граждан Кыргызстана учатся за рубежом, и не только в Бангладеш. Может быть, это связано с тем, что там дешевле учиться, он ближе или еще что-либо. Но обучившиеся за рубежом люди с одной стороны привозят с собой более глубокие знания, а с другой они приносят некое иное видение ислама. У них это называется чистым исламом. Они привозят непривычный для местных ислам, более строгий и требовательный. Чаще всего в результате мы видим женщин в платках, запрет на алкоголь и другие продукты. Но вместе с этим меняется и менталитет. Это связано с тем, что кыргызам говорят, что они не просто кочевники, а представители великой мусульманской уммы, которая простирается от Марокко до Индонезии, мигранты в Европе и так далее. Поэтому вы должны ощутить принадлежность не только к традициям ислама ваших предков, но и к новому, который мы видим в остальном мусульманском мире.
«Азаттык»: В Кыргызстане даже на самом высоком государственном уровне заявляется, что в республике надо распространять ханафизм. Однако не все члены общества понимают, в чем заключается это течение. Могли бы вы дать пояснения?
Это самый мягкий толк суннитского мазхаба. Всего таких толков четыре – ханафизм, маликизм, шафиизм и ханбализм. Ханафизм – самый мягкий, умеренный толк, его даже называют демократичным. От ханафизма как такового ничего неожиданного ожидать не стоит. Это действительно умеренный ислам. Кстати, ислам российских татар.
Вместе с тем, существует так называемый внемазхабный ислам. Я вам назвал четыре мазхаба. А тот, кто проповедует внемазхабный ислам, говорит, что ваши толкования, в том числе ханафитские, нам не нужны, есть вообще ислам, чистый, классический. Они призывают отказаться от толков и идти в классический ислам. Это тоже проблема, потому что когда ислам переходит в политику, это не всегда приводит к хорошему.
«Азаттык»: В Кыргызстане все чаще говорят о привлечении молодежи в различные нетрадиционные течения. В частности, высказываются опасения по поводу роста числа приверженцев салафизма.
Малашенко: Это и есть тот самый внемазхабный ислам. Его сторонники говорят, что их вера идет непосредственно от пророка Мухаммеда, а не от толков, которые появились позже. Любой возврат к истокам веры, арабы это называют Усуль ад-Дин, естественно сопровождается какими-то действиями, попытками превратить ислам в орудие какой-либо политической деятельности. Я не считаю, что это очень хорошо, но это есть и с этим надо считаться. Пока, кстати, салафизм в Кыргызстане не так силен, но он энергичен, амбициозен.
«Азаттык»: В Кыргызстане часто говорят о так называемой исламизации криминала. Обоснованы ли опасения, что некие экстремистские организации могут использовать такую ситуацию в свою пользу?
Малашенко: Вопрос о том, кто будет имамом в местах заключения, очень непростой. Но думать, что во главе такой мусульманской общины встанет какой-то криминальный авторитет, не совсем правильно. Когда преступник обращается к религии, это не плохо. Однако вы правы с той точки зрения, что ислам используется для реализации каких-то личных интересов, как и любая другая религия. Просто надо работать с людьми, знать, чем они живут, кто возглавляет их мечети.
«Азаттык»: Вы, наверное, слышали о сложившейся в муфтияте Кыргызстана ситуации. Уход предыдущего муфтия Рахматуллы Эгембердиева сопровождался скандалом. Он заявил, что провокации против него организованы спецслужбами и даже назвал имена высокопоставленных чиновников. По его словам, это связано с организацией хаджа, который приносит неплохие барыши. Если посчитать, то с 2010 года нынешний муфтий, пока еще исполняющий обязанности, уже шестой по счету. Как вы думаете, может такой раскол между властями и муфтиятом привести к каким-либо негативным последствиям?
Малашенко: Я считаю, что муфтият и власти должны взаимодействовать. А касательно Эгембердиева у меня сложилось такое ощущение, что его подставили. Там действительно были разборки и действительно это связано с хаджем. Это просто непорядочно, как бы не трактовалось его поведение. Его подставили профессионально. Но ничего хорошего ни муфтияту, ни властям это не несет. Это история никого не украшает.
